Дивизией командует полковник Кляро Игнатий Викентьевич. Год рождения 1895, беспартийный, окончил академию им. Фрунзе. 10 лет преподавал тактику в Военно-Политической Академии им. Ленина, в свое время подвергался аресту. Дивизией командует с ноября 1942 года. Представляет собой тип среднего командира стрелковой дивизии. В тактическом отношении грамотен. Работать может и желает. В силы и возможности своей дивизии верит. Любит не учить, а поучать. В своих рассуждениях излишне пространен, в принятии решений несколько медлителен. В бою смел, в сложной обстановке не теряется. Болезненно воспринимает тот факт, что с ноября 1942 года не утвержден в должности. Кроме того, обижен на то, что в звании полковник Красной армии ходит с 1935 года, а также до настоящего времени не награжден, хотя в Отечественной войне участвует с 1941 года и был контужен под Москвой».

Интересно, а какие потери в первой половине марта 1943 года понесли германские войска, противостоявшие дивизии Кляро? В среднем на одну германскую расчетную дивизию на фронте приходилось до трех советских соединений[13]. Так что против 60-й дивизии, вероятнее всего, сражались 1–2 германских полка. Поэтому потери противостоявших дивизии Кляро немецких войск можно оценить не более чем в половину от средних мартовских потерь одной германской дивизии, т. е. в 3 человека в день – по сравнению с 38 в 60-й стрелковой дивизии[14]. Ее потери превышали неприятельские почти в 13 раз. Соотношение, как видим, было вдвое хуже, чем для Западного фронта в октябре 1943 года – марте 1944 года.

Соколовского с командования Западным фронтом сняли. Кляро же за бои 60-й стрелковой дивизии, сопровождавшиеся ничуть не меньшими потерями, был 31 марта 1943 года произведен в генерал-майоры. Потери ему в вину не ставились, раз ценой их удалось отвоевать более или менее значительный кусок территории.

Игнатий Викентьевич Кляро на самом деле был типичным средним советским комдивом. Звезд с неба, наверное, не хватал, но и слишком грубых промахов не делал. И потери его дивизии в феврале – марте 1943 года вряд ли существенно отличались от среднего уровня потерь в Красной армии в целом за всю войну.

Дальше карьера Кляро была успешной, но недолгой. Он стал командиром 54-го стрелкового корпуса во 2-й гвардейской армии 1-го Прибалтийского фронта. Не исключено, что до конца войны Игнатий Викентьевич дорос бы командарма и, чем черт не шутит, получил бы, как Гордов, Золотую Звезду Героя. Но в ходе операции «Багратион» 13 июля 1944 года генерал Кляро на марше наскочил на мину и погиб.

Советские генералы и в конце войны воевать толком не научились. Зато освоили нехитрую науку преувеличивать силы противника для оправдания собственных неудач и огромных потерь. В таких условиях данные разведки, истинные или ложные, имели очень небольшое значение для хода боевых действий. Командующие фронтами и армиями, корпусами и дивизиями в своих донесениях создавали настоящий виртуальный мир войны, где для правды просто не оставалось места.

Журналист Петр Александрович Лидов, открывший миру героическую «Таню» (так называлась первая публикация о подвиге Космодемьянской), рассказал об этом в очерке «Новое о „Тане“», опубликованном в газете «Правдист» – органе партбюро, комсомольского комитета и месткома «Правды» 5 мая 1942 года:

«Успех „Тани“ – это триумф чудесной русской девушки Зои Космодемьянской. Мне по обязанности репортера. протоколиста событий, довелось по рассказам очевидцев добросовестно и пунктуально записать все, что связано с подвигом и гибелью нашей отечественной Жанны д’Арк. Подвиг Зои Космодемьянской – это наиболее крупное, яркое и романтическое из тех событий, которые мне приходилось отыскивать и описывать. Очерки о Тане от начала до конца документальны, протокольны, и в них нет ни вымысла, ни пустой и звонкой фразы, порой спасающей очеркиста, не запасшегося достаточным количеством добротных фактов.

Писать о том, как протекала работа над очерками о Тане, не имеет смысла хотя бы потому, что работу над этой темой нельзя еще считать законченной. Подвиг Тани и все связанное с ним – это целая эпопея, которая еще не раскрылась перед нами целиком.

В середине января в только что освобожденной от немцев деревне Пушкино один из местных жителей рассказал нам о казни неизвестной девушки в Петрищеве. Казалось, что остается съездить на место происшествия, убедиться в достоверности этого рассказа и написать. На самом же деле все оказалось сложнее. Над раскрытием обстоятельств дела и установлением личности Тани пришлось работать целый месяц непрерывно и довольно напряженно. К моменту появления в печати очерка „Кто была Таня“ картина боевого подвига Зои Космодемьянской, ее поимки, допросов и казни была достаточно ясна. С тех пор прошло три месяца. Зое Космодемьянской присвоили звание Героя Советского Союза, ее узнала вся страна, весь мир. В Соединенных Штатах, например, состоялись уже две радиопередачи, посвященные Зое. Имя Тани стало символом стойкости и верности родине. Любовь Тимофеевна Космодемьянская окружена почетом и любовью: потеряв дочь, она приобрела миллионы дочерей и сыновей. Об этом ей пишут в сотнях писем, и это чувствует она сама.

Некоторые из писем в редакцию содержат новые данные о Зое, и ее история, таким образом, дописывается сейчас коллективно. В одном из писем сообщается, например, что „героиня родилась не в городе Москве, а в селе Осиповые Гаи, Рудовского района, Тамбовской области“. Письмо это подписано руководителями районных организаций, которые считают, что „правильное освещение месторождения Зои Космодемьянской будет способствовать улучшению развертывания политико-воспитательной работы среди молодежи и всего населения нашего района и области, а это даст возможность успешно проводить в жизнь все решения партии и правительства и в особенности сельскохозяйственные полевые работы 1942 года“ (если исходить из подобных утилитарных соображений, то Москва как место рождения героини все же предпочтительнее глухой тамбовской деревни: „политико-воспитательную работу“ можно развернуть среди миллионов, а не сотен человек. – Б. С.).

Сами обстоятельства гибели Зои получают теперь новое освещение. Немцы не сами поймали партизанку, ее предал ее же товарищ и ровесник, который шел вместе с нею в роковую ночь на 26 ноября, который одновременно с ней должен был бросить свою зажигательную бутылку. Он струсил в последнюю минуту, он побоялся быть повешенным немцами, но был расстрелян русскими.

Василий Клубков струсил и был пойман. Зоя не струсила, она сделала свое дело и ушла в условленное место. Она могла уйти дальше в глубь леса, но она не хотела покинуть товарища в опасности. Зоя доверчиво ждала Клубкова, но вместо него на опушку пришли посланные им немецкие солдаты.