донеслось от крановщика. – Такую вкуснятину сварим, что пальчики оближешь. Я тебе, брат, обещаю!

Боря кивнул. Но как-то неудачно и слишком быстро. А в следующий момент вдруг понял, что видит небо. И мужики его обратно в баню тащат. Отмывать спину в грязи и отпаивать ядом, чтобы обилие чистого воздуха и кислорода в организме нивелировать.

Вроде только длинно моргнул Боря, а уже с шампуром на лавочке сидит, на звёзды смотрит. Одетый, тёплый и расслабленный. Ветер ему нипочём. А рядом Макар Берёзович сидит в свете с крыльца, из бутыля стеклянного на пять литров как из пакета молока подливает в кружку и заговорщицки подмигивает:

– Не, Боря. Стасяну жениться рано. Он ещё мал. А тебе – надо. Ты вон какой слабенький. Бабу тебе надо. На ветру качает. Без помощи женской тебе никуда. Рука хозяйки в доме нужна. А если ты мост, всякий по тебе ходить будет. Но дама сердца твоя нет-нет, да с динамитом навстречу выйдет. И всем покажет, кто ездить на тебе привык. Так что, устроим свадьбу, чи шо?

– Устроим, – кивнул Боря. Правда, не решив для себя ещё на ком.

«Это гастербайтеров в стране сколько угодно может быть, а жена должна быть одна, так положено. И чтобы не ложить на то, что положено, слушаться надо или хотя бы делать вид», – добавил что-то важное внутренний голос на грани шёпота.

Но самогон сделал выбор за него. Так как проснулся сантехник от луча света в глаз на кровати с периной. А на плече спала дама с пышной косой. Оба на большой подушке из пуха они. И оба – голенькие.

– Ты кто? – спросил Боря, и тут же об этом пожалел, так как изо рта едва песок не посыпался.

Пустыня там, а в горле барханы.

– Раиса, – ответила русая и голубоглазая девушка с улыбкой и лёгкими веснушками на носу. – Рая же! Или как ты ночью говорил? Раечка-заечка?

– Я? – ужаснулся Боря, тут же подскочив на скрипящей старыми пружинами кровати. Она в прогиб, но матрас на ней плотный, мягкий. И одеяло греет что надо. Аж вспотел весь.

«Наверное, поэтому и разделись», – робко добавил внутренний голос.

Но как-то совсем неуверенно.

Глава 25 - Туда и обратно-3

Смотрит Боря на Раису, а она мадама серьёзная. Одеялом не прикрывается, как после жаркой ночи в кинофильмах. Напротив, откинула и смотрит с вызовом.

А деве той лет двадцать на вид. Пышненькая она, но не толстая, осиная талия и грудь что надо, с сосками мягкими и завораживающими. Взгляд ясный и глубокий как омут. Но в гляделки играть некогда. У обоих из одежды только – стыд. И с этим надо что-то делать. А то грудь уже до последней родинки запомнил, а в глазах утонуть времени не было.

«Но позвольте, а какова была предыстория вопроса?» – надев воображаемое пенсне, тут же полюбопытствовал внутренний голос, как часто бывает у джентльменов, проснувшихся после самогона чёрт знает где, и чёрт знает с кем.

– Ты! – решительно заявила дива, отвечая на предыдущее уточнение.

Затем она приподнялась на кровати, от чего грудь колыхнулась. И Боря понял, что если смотреть на неё, то глаз не видно, а жажда на время пропадает, как и все вопросы. Это явно была грудь Шрёдингера. Смотришь на такую и мир на время как бы пропадает. Он есть и нет его одновременно.

С трудом отведя взгляд, сантехник осмотрелся. А он в комнате чей-то. И в доме каком-то. И судя по вставшему солнцу, утро уже, завтракать пора. Но дополненной реальности поблизости не видать, чтобы объяснить каждый остальной момент. Не добрались гаджеты заморские до глубинок сельских. Только штаны видно на стуле. И кроссовок на подоконнике валяется один, а другого не видать.

Но что одежда? Смотрит с вызовом дева. Привстала даже. И поневоле за попу хочется потрогать. Рефлекторно. Потому что хорошая попа, достойная. Даже по краешку видно, что работящая, мышцы такие, что коромысло на раз унесёт и к реке туда-сюда сбегает раз десять как минимум, чтобы джакузи сельскую набрать, если водовоз забухает и не приедет.

Но больше о работоспособности скажут руки. На сильных пальцах мозоли. Знают те руки и топор, и тряпку, и вёдра. Не чурается дева работы тяжёлой, но обходит стороной её маникюр и ногти наращенные.

– Я – Боря, – зачем-то сказал Глобальный и руку протянул, снова заново хотел познакомиться.

– Да я помню, – сразу улыбнулась Раиса, но руку взяла, пожала пальчики, а потом к губам приблизила. А губы и без губной помады вишневые. И брови все свои. Ни стрелки не подрисовано. Любоваться бы с девы той как с картинки. А как сказала. – Любый мой, – так Боря и растаял.

«Слушай, а ты даже в дупель пьяный имеешь хороший вкус», – заметил внутренний голос, но тут дева окончательно признаниями добила.

– Так что, собираться пора?

– Куда собираться?

– Как куда? В город, – ответила Рая. – Ты меня вчера переехать уговорил. И родителей уверял, что поступать мне в институт надо. Вся сила в высшем образовании, мол. И вообще, хватит в девках сидеть, Райка, говорил. И так красиво и складно всё говорил, что я и решила, что ты будешь моим первым.

Рая поднялась и давай расчёсываться у трельяжа. А Боря невольно на пятно алое на простыне посмотрел и за голову взялся. Девственниц в его практике ещё не было! Но самое обидно, что не помнил ни-че-го. А ведь момент, наверняка, уникальный.

«Попортил девку, а сам даже не знаешь, как», – вздохнул и внутренний голос.

Боря и сам поднялся, потянулся и маковку почесал. А вместе с тем майку на люстре обнаружил. На одном из плафонов висела.

– Значит, я у тебя первый? – спросил сантехник, майку доставая.

– Ага, первый и последний, – добавила Рая и повернувшись улыбнулась. – Лучше уже не будет. Ну, как Макар Берёзович и говорил, это теперь на всю жизнь.

«Так это прадед к ней привёл!» – тут же закричал внутренний голос: «Походу недолго мы с ним на звёзды на лавочке смотрели. Старый, а мудрый по самое не балуйся. Но ему-то давно уже не надо, наверное, а тебя уговорил на бесчинства сходить. И учинить распутства всякие по дороге».

Только