– Не нравится мне это, – я демонстративно встала, не принимая знаков внимания и прошествовала к костру, выловила одинокий плавающий в котелке кусок мяса и ковырнула, проверяя, готов ли. Похлёбка получалась жидковата, но искать новые припасы – глупее не придумать. А потом бегать по королевским покоям и спрашивать, где можно припрятать колбасу, пока мы не перебьём всех его обитателей, насоливших нам.

– Боишься – потренируйся, – резонно посоветовал брат, отбирая ложку, пока я не увлеклась дегустацией слишком сильно. Почему-то он не злился. Напротив, посматривал заговорщицки, словно между нами произошло нечто, о чём, разумеется, догадывались все попутчики, но вслух не говорил никто. И от этих взглядов становилось неловко, словно нечто и правда случилось.

– На всё-то у тебя один ответ, – попыталась я снова протиснуться к рискующему не состояться обеду.

– А что? Голову прочищает, от волнения избавляет, да и на людей бросаться перестанешь.

Я отвесила Белену подзатыльник, намекая, что продолжу всё равно, но, перекусив, всё же послушалась совета.

Легко ему говорить! Раз обучившись махать мечом, уже не забудешь, с какой стороны рукоять. Магия же, то ли лично моя, то ли вообще любая, правил не слушалась. Когда рядом не находился брат, хватало «отпустить поводок», и Сила, срываясь, сметала всё на пути, но и пугала меня, норовила огромной волной накрыть, напоить до тошноты, утащить в тёмную бездонную пучину, растворить в себе. Ушёл страх – ушло и сумасшедшее волшебство. Не море, лишь колодец, один из выходов подземной реки, рождённой у подножия изначального древа. Но ко всякому колодцу нужно приноровиться: подобрать ведро, которое сможешь поднять и донести, найти верёвку нужной длины, чтобы опустить его, правильно закрепить на крючке… А времени на всё это не хватало. Лишь отчаянная надежда, ненависть и знание: если я попаду во дворец, в живых Рикмаса уже не оставлю.

От кожи отделился огненный слепок ладоней, ярко вспыхнул и, трепеща краями, неровно пульсируя, то проваливаясь вниз, то, повинуясь ветру, взмывая выше нужного, метнулся в сторону присмотренного дерева. На коре, много ниже цели, остался кривой выжженный след. Воронье гнездо даже не задело.

– Гоблин бы тебя порвал! – я запустила в мишень камешком и замахала руками, сжав кулаки.

– Не так уж и плохо, – подкравшийся Белен сидел на мягкой траве, как на огромной кровати, и медленно вдумчиво жевал кусок хлеба. – Будешь?

Я отрицательно мотнула головой и вернулась к ясеню, вероятно, ожидая, что тот займётся от одного сурового взгляда, но потом передумала и подсела к брату, требовательно протягивая руку. Он с готовностью отдал корку: всё равно никогда её не любил, в отличие от меня.

– Ни гоблина не выходит, – пожаловалась я краюхе. – Либо разом сношу всё, что вижу, – кивнула я на продолговатую ленту пепла в траве, – либо птицу спугнуть не могу. А уж прицелиться… Она меня не слушается!

Белен сжал длинными пальцами моё колено. Я хотела стряхнуть руку, но её обладатель невинно прикидывал расстояние до мишени и, кажется, вовсе не заметил собственного движения, поэтому и я не стала привлекать к нему внимание. Уберёт. Потом.

– Для начала, советник – цель куда более крупная, чем гнездо на макушке десятиярдового дерева. Да и подойти мы сможем поближе. Как только я заставлю его снять амулет. К тому же, я обещаю его держать и всячески подталкивать в ту сторону, куда полетит огонь.

– И что бы я без тебя делала?! – засмеялась я.

– Убивала бы Рикмаса до тех пор, пока он не скончался бы от смеха? – предположил Белен и тут же, увернувшись от оплеухи, хохоча, повалился на землю. – Оно того стоило! – прокомментировал он шутку.

– Не смешно! – отвернулась я, чтобы не выдать себя улыбкой.

– Так. Вставай. Пошли, – он требовательно протянул руку.

Я спешно сунула за щёку остатки выпечки и подозрительно снизу-верх уставилась на брата:

– Зачем это?

– Ты же не ожидала, что научишься всему только потому, что захотела?

Я промолчала. Вообще-то именно этого я и ожидала, но, к сожалению, жизнь оказалась куда сложнее и требовала длительных тренировок, прежде чем начинало получаться хоть что-то.

Я вспомнила первые неудачные попытки лекарства, когда только сбежала из дома и ещё не решалась показываться в селениях, уверенная, что тут же окажусь схваченной и насильственным образом доставленной к Белену, который, разумеется, уже подкупил жреца и приготовил свадебный венец, больше напоминающий терновый, и, возможно, кляп, чтобы моё «мммм» больше походило на «да, любимый». Так вот тогда крохотные комариные укусы, которые, казалось бы, ничего не стоило залечить или просто не трогать (что, к слову, никак не повлияло бы на скорость заживления), я умудрилась от страха и переживаний превратить в огромные язвы, наводящие на мысль о попытке кого-то крайне хищного и голодного обойтись малой кровью и оставить меня без конечностей. На втором десятке попыток укусы перестали напоминать струпья или шрамы, но приобретали откровенно зеленоватый, а дважды неестественный ярко-жёлтый оттенок. Попытавшись в подобном виде заявиться в одну из деревень, я была изгнана при помощи вил и громкой брани, принятая за носительницу неведомого доселе вида чумы. Однако, чем дальше от Ноктис де Сол я отходила, чем больше переставала бояться, что погоня вот-вот начнёт наступать на пятки, тем лучше получалось лечить царапины и укусы, тем охотнее слушался огонь и тем более непобедимой ведьмой я себя ощущала. А теперь вдвойне чувствовала дурой, осознав, что причиной всех бед оставалась моя собственная дурость, а магия лишь реагировала на неё. Могла бы и догадаться: ведь до побега, хоть и зарабатывая попутно мигрени из-за лишней растраты энергии, я колдовала легко. А стоило немного переволноваться, – приходилось учиться заново любым мелочам.

– Ну так? – нетерпеливо напомнил о себе Белен. – Надо упражняться! Снова и снова, раз за разом. Упрямство, знаешь ли, частенько вознаграждается. А я мог бы стать отличным учителем: кто больше знает о тренировках, как не человек, десять лет пытающийся с их помощью выгнать из головы непристойные мысли?

Я покраснела; по какой-то непонятной причине, польщённо, и протянула руку в ответ.

– Стань ровно. Выпрямись. Да не откидывайся назад, просто стой. Прямо, но расслабленно, – он оказался позади и сжал мои плечи.

– Я не могу и прямо и расслабленно! – огрызнулась я. – Либо одно, либо другое!

– Всё ты можешь! – пощекотало ухо прохладное дыхание. – Видел я, как ты на каблуках ходишь. И, главное, словно так и надо, словно мозоли не натёрла! Если ты не умеешь расслабиться в неудобном положении, то никто не умеет.

Он втиснул ногу меж моих стоп, заставляя стать шире, опустил одну руку на бедро, так нагло и просто, будто не мог получить за это пощёчину, да ещё и прижал ладонь второй чуть ниже груди, сильно надавив:

– Вот так. И колени чуть согни, будто готовишься к прыжку, – он прильнул ко мне и, как единое целое, согнул-разогнул ноги, заставляя повторить движение. – И дыши грудью, а не животом, – попытался тронуть то место, которым полагалось дышать, но за это уже получил несильный толчок локтем под дых и ограничился словесными указаниями.