Я уставилась на своё заалевшее отражение в чаше с вином. Красное – винное – и синеватое – в камне, оба выглядели чужими, словно каждое – несостоявшаяся жизнь. Выбрать бы какую-то одну, но всё кажется неправильным, невозможным и, самое жуткое, необратимым.

– А вы не думали, что живая Пара – это не меньшая боль, чем мёртвая? Что если я хочу чего-то другого? Что если не желаю, чтобы мою жизнь кто-то написал за меня? Быть может, я не хочу годы провести запертой в стенах замка, не хочу повторить судьбу десятков, сотен поколений Ноктис де Сол до меня и умереть там же, где родилась. Может я даже хочу полюбить кого-то другого!

Рикмас дёрнулся и отвернулся. Закопался в груде камней, не успевая рассматривать, отбрасывая один за другим в сторону. Один изумруд скатился со стола, ударился о широкую резную ножку и отлетел в угол, в ворох порванных бумах да там и остался.

– Ты хочешь свою собственную жизнь, – его голос исказился вновь наполненным бокалом, который он опять залпом осушил, не предложив повторения мне. – Я понимаю тебя. Прекрасно понимаю. И верю, хотя и не должен бы. Я не глуп, Вирке, и видел слишком много предательств, чтобы просто так решить, что ты говоришь правду. Но я, знаешь ли, благодаря Брианне побывал в голове твоего брата. Он несколько настырен, верно?

– И крайне требователен, – кивнула я.

– Полюбить кого-то другого, – Рикмас почему-то засмеялся и снова налил вина. Повторил задумчиво, не глядя на меня. – Полюбить кого-то другого… Что ж, Этне не представился такой шанс. Так давай сделаем всё, чтобы он был у тебя.

Рикмас поднял почти опустевшую бутыль, но передумал и, игнорируя чашу, приложился к горлышку.

– Не думай, что я верю тебе, леди Ноктис де Сол, – со странным отвращением произнёс советник. – Но я верю, что больше всего на свете ты хочешь избавиться от этой связи. Ты ведь понимаешь, как это непросто?

– Догадываюсь. Но надеюсь, что вы потратили годы на изучение, – я кивнула на заваленный стол, – не зря. Если кто-то сумел найти разгадку, то это вы.

– По крайней мере, я близок к ней. Но, Вирке, это будет больно.

Я опустила ноги на пол, показывая, что готова идти:

– А когда-то бывало иначе?

– Думаю, так ещё не бывало…

Я подошла к столу, ковырнула пару не заинтересовавших камешков и с вызовом повернулась к Рикмасу, стоящему так близко, что ни одним этикетом не оправдаться. Он ведь не молод. Худой, понурый, он казался, скорее, больным, чем старым, но он не был молодым. Да и кто умудрится дослужиться до советника в двадцать лет? Сорок – другое дело. Мужчина с ещё острым умом, но повидавший достаточно, чтобы понимать, кому можно верить, а кем жертвовать. Он ведь не молод. Но и не стар.

Я пробежалась пальцами по крохотным пуговичкам наглухо застёгнутой туники, остановилась на верхней и ловко высвободила её из петли. За ней вторую и третью. Под одеждой призывно мигнул амулет, которого не должно существовать.

Я вспрыгнула на стол и оттянула воротник на себя, склоняясь к уху Рикмаса:

– Тогда откуда мне знать, что мы с братом после всего этого останемся в живых?

Советник перехватил шаловливые пальцы, не дав коснуться заветных камней. Мягко, но уверенно отвёл мою руку в сторону:

– Потому что я дал обещание вашей матери, – холодно шепнул он в ответ.

Подвалы мне не нравились. Затхлые, тусклые, воняющие сыростью и безысходностью. Но спускаться приходилось именно туда. Советник вежливо подавал руку, помогая ступить на сколотые или особенно скользкие ступеньки, но сам постоянно задевал их мысками сапог, шипел и шмыгал носом, как если бы делал нечто, что приносило ему немало страданий.

– Понимаю, что атмосфера не самая приятная для молодой женщины, но уверяю, сделаю всё, чтобы твоё пребывание оставалось комфортным. К сожалению, большинство нужных инструментов находятся внизу. Знаешь ли, не хотелось нервировать короля. Вальдинг не слишком высокого мнения о Круге.

– Разве о необходимости держать в темницах и пытать невинных женщин можно думать хорошо? – подняла бровь я.

Мужчина вздохнул, убрав ладонь и горестно приложив ко лбу именно в тот момент, когда я оступилась и ойкнула, подвернув ногу.

– О, прошу прощения. Задумался. Боюсь, здесь ты довольствуешься слухами. Каждой из ведьм предлагалось сотрудничать добровольно. Ни одну из них я не отправил в темницу, не поговорив и не попытавшись объяснить, чего хочу добиться. Некоторые, как, например, Брианна, жили в своё удовольствие. Правда, как видишь, верности это не прибавило.

– Какой кошмар! – деланно возмутилась я. – Кусает руку, которая её кормит!

Советник, подслеповато щурясь, принялся искать нужный ключ. Остановился на самом большом, правда, не покрытым толстым слоем ржавчины, а отполированным до блеска.

– Не утверждаю, что я хороший человек. Напротив, мне прекрасно известно, что я чудовище и большинство жителей Витании с удовольствием перегрызли бы мне горло. Но знаешь что? Это небольшая цена за цель. Если это спасёт королевство… Да что уж, если это спасёт от оков магии, как ты выразилась, невинных женщин, я готов платить!

Замок щёлкнул, но дверь так и не открылась. Рикмас налёг хилым плечом. Поднатужился…

– Боюсь, мне понадобится небольшая помощь, – смущённо улыбаясь, повернулся он ко мне.

– А разве мне разрешено при вас колдовать? – удивилась я.

– Кхм… Вообще-то я имел в виду поднажать вместе.

Створка поддалась, со скрежетом, нехотя, словно её подпирали с той стороны, впуская нас в темницу. Двое охранников, согласно посапывая, лежали на пороге, а решётчатая дверь клетки тихонько поскрипывала, жалуясь на выстроившихся в рядок перед ней пленников; Белен, Иона и Брианна недоверчиво, искоса поглядывали на человека в вышитом золоте камзоле, стоящего к нам спиной. Человек едва заметно вздрогнул и, не изменяя воистину королевской осанке, повернулся на звук:

– Рикмас! Как это понимать?! – возмущённо рявкнул его величество Вальдинг.

Советник по-птичьи посмотрел на правителя правым глазом; подумал, и с помощью левого проверил, действительно ли король не побоялся, как всегда случалось, спуститься в подвалы. А тот продолжал, смешно топая ножками и стискивая пухлые кулачки:

– Что происходит?! Почему Брианну отправили в тюрьму?! Кто приказал заключить жрицу Иону?! Мы с ней столько лет пытаемся заключить соглашение, а ты тут в судью без моего ведома играешь?!

Мой спутник медленно достал из-за пазухи идеально накрахмаленный платок, на мгновение приложил к носу, наслаждаясь терпким ароматом, и, громко вдохнув воздух, решился:

– Ваше превосходительство, – он слегка вежливо склонил голову, а потом развернул белоснежную ткань, за которой прятал связку амулетов, – шли бы вы куда подальше.

Резко повёл пальцами в сторону, дёрнул, похрустел суставами и сжал раскалившиеся камни изо всех сил. Вальдинг, вместе с его невероятно дорогим камзолом, возмущённым видом и толстенькими ляжками, сам того не желая, повторил движение за артефактом и, встретив на пути решётку, громогласно вписался в неё лицом. Нда, тяжело будет правителю объяснить подданным происхождение столь чётких и легкоугадываемых синяков… Его величество закатило кругленькие глазки, сползло по стальным прутьям и совершенно неуместно, но от того не менее колоритно принялось украшать собой загаженный пол.