— Дорогая, будь осторожна, — предупредила ее Сара,ее подруга рассмеялась.

— Вы только посмотрите, кто это говорит! —Эмануэль подсмеивалась над ее беременностью.

— Очень забавно.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Надоело быть толстой. И мне кажется,Вильям немного нервничает. Я приеду в магазин, как только смогу, когда тывернешься из отпуска. — В августе они закрыли магазин, как они делаликаждый год, но в сентябре собирались открыть его.

Они поболтали еще немного, и, повесив трубку, Сара сталарасхаживать по комнате. Она совершала бесконечные путешествия из спальни в ваннуюкомнату и обратно. Потом спустилась по лестнице и опять поднялась наверх. Онавсе еще расхаживала по спальне, когда вошел Вильям.

— Ради Бога, что ты делаешь?

— Очень неудобно лежать, и мне неспокойно.

И тут она почувствовала острую боль в правом боку, и ееживот словно потянуло к полу. Она снова пошла в ванную, и вдруг, когда онавозвращалась к себе в спальню, сильнейшая боль пронзила ее и заставилавскрикнуть, острая боль появилась в спине и согнула ее. И тут вдруг онапочувствовала, что ей хочется тужиться прямо здесь. Боль не прекращалась, онаусиливалась в спине и животе. Она едва могла стоять, вцепившись в стул, иВильям мгновенно бросился к ней, увидев выражение ее лица. Он втащил ее к себена коляску и в ужасе уложил ее в постель.

— Сара, ты не собираешься снова поступать так со мной!Что случилось?

— Я не знаю. — Она едва могла говорить. — Ядумала… это несварение… но теперь такие сильные схватки… это… о Боже… Вильям…Ребенок выходит!

— Нет, нет! — Он отказывался верить, что этослучится снова. Он оставил ее на минуту, чтобы позвонить в госпиталь ипопросить их прислать машину «скорой помощи». На этот раз ей было не двадцатьтри года, а сорок, и он не собирался играть в те же игры с еще однимдесятифунтовым ребенком. Но когда он повесил трубку, она пронзительно кричала извала его. Вильяму обещали сразу же прислать машину. Доктор будет у них всегочерез двадцать минут.

Когда он снова был рядом с ней, она ухватила его за рубашкуи вцепилась ему в руку. Она не плакала, но, похоже, испытывала ужасные муки, ивид у нее был удивленный и испуганный.

— Я чувствую… он выходит, Вильям… Я чувствуюэто! — закричала она ему. Все случилось так быстро, а она не почувствоваланикаких признаков. Или, во всяком случае, едва заметила. — Я чувствуюголову ребенка… она сейчас выйдет! — пронзительно закричала она, и, лежа вкровати, она то тужилась, то кричала. Он быстро стащил ее сорочку и увидел, чтопоказалась голова ребенка, как он уже видел раньше. Только в тот разпонадобилось несколько часов и столько усилий, а сейчас ничего не моглоостановить ребенка. — Вильям… Вильям… нет! Я не могу это сделать… остановиего!

Головка постепенно продвигалась вперед, и через мгновение наВильяма смотрело крошечное личико и два светлых глаза, а прекрасный розовыйротик кричал. Вильям попытался помочь Саре расслабиться, а потом потужитьсяснова, и внезапно через минуту освободились плечи, ручки и невероятно быстроостальное тельце. Это была красивая маленькая девочка, и она, казалось,сердилась на них обоих, а Сара лежала в постели, с изумлением глядя на нее. Онибыли ошеломлены быстротой происшедшего. Все случилось так неожиданно. Толькочто она разговаривала с Эмануэль, и теперь вдруг она уже родила ребенка. И всероды заняли не больше десяти минут.

— Напомни мне больше никогда не доверять тебе, —хрипло сказал Вильям, глядя на нее, а потом поцеловал.

Они подождали доктора, чтобы тот перерезал пуповину. Вильямзавернул их обеих в чистые простыни. Новорожденная дочь немного успокоилась кэтому времени и сосала грудь матери, бросая на нее сердитые взгляды, словнобыла недовольна тем, что ее так грубо выдворили из ее уютной квартиры.

Когда через двадцать минут приехал доктор, оба они улыбалисьи смеялись. Доктор расточал извинения и уверял их, что он старался ехать какможно быстрее.

Он поздравил их обоих, заявив, что ребенок превосходный.Доктор похвалил их за то, что они так хорошо справились со всем, и предложилзабрать Сару в госпиталь, хотя признал, что она в этом не нуждается.

— Я предпочла бы остаться дома, — спокойноответила Сара, а Вильям посмотрел на нее, все еще делая вид, что он рассержен.

— Я знаю, что бы ты предпочла! В следующий раз яотправлю тебя в госпиталь в Париже за два месяца!

— В следующий раз! — воскликнула она. — Вследующий раз! Ты шутишь? В следующий раз я буду бабушкой! — Онарассмеялась над ним и внезапно почувствовала себя лучше. Она была потрясена,испытав такую боль, но на самом деле все оказалось очень легко.

— Я не уверен, что могу доверить тебе даже это, —парировал он и пошел проводить доктора. А потом он принес ей бокал шампанскогои долго сидел, наблюдая за своей новорожденной дочерью.

— Она такая красивая, правда? — Он смотрел, какмалютка лежит на груди у матери, и медленно подъехал к ним.

— Она красивая, — улыбнулась Сара. — Я люблютебя, Вильям. Спасибо за все…

Он наклонился и поцеловал ее. Они назвали девочку Изабель. Ана следующее утро Джулиан заявил, что это будет «его» малышка, только его, иони все должны просить у него разрешения, если хотят подержать ее. Он все времядержал ее на руках со всей нежностью нового отца. Он проявлял все чувства,которые Филипп тщательно скрывал в себе, всю нежность и всю любовь. Он обожалсвою маленькую сестренку. С возрастом между ними крепли узы, которых никто немог нарушить. Изабель обожала Джулиана, он навсегда остался ее любимым братом игорячим защитником. Даже родители ни когда не могли встать между ними, онибыстро поняли, что не стоит даже пытаться делать это. Изабель принадлежалаДжулиану, а Джулиан принадлежал Изабель.

Когда в 1962 году Филипп окончил Кембридж и заявил, чтособирается работать в Лондоне, в магазине «Вайтфилд», ни для кого в семье этоне было неожиданностью. Всех, однако, удивило, когда он заявил, что собираетсяуправлять магазином.

— Я не думаю, что тебе следует браться за это,дорогой, — спокойно сказала Сара. — Сначала нужно войти в курсдела. — Летом он окончил курсы по экономике, и ему казалось, что ондостаточно подготовлен, чтобы вести дела.

— Ты должен сначала поучиться у Нигеля, — поддержалее Вильям.

Филипп разозлился.

— Я знаю теперь больше, чем этот старый засохший фруктузнает за всю свою жизнь, — бросил он со злостью. Теперь рассердиласьСара:

— Я совсем так не думаю. И если ты не станешьприслушиваться к нему и относиться с должным уважением, я не позволю тебеработать в магазине, тебе понятно? С твоим отношением, Филипп, ты не сможешьвнести какой-то вклад в это дело.