Внезапно Адриан распахнул глаза.

– Ты такая милая, – пробормотал он заплетающимся языком.

– Эй, Спящая красавица, – обрадовалась я. – Проснулся! А то я уже начала беспокоиться…

Адриан как будто не слышал.

– Держу пари, ты будешь потрясающей матерью, – прошептал он и снова закрыл глаза.

Я улыбнулась, устраиваясь на водительском сиденье поудобнее. Потрясающая мать. Я впервые по-настоящему об этом задумалась – о материнстве. Нет, разумеется, я думала о родах, о логистике новорожденного и все такое. Но я никогда особо не задумывалась о том, какой я буду матерью; я, Кэнни Шапиро, которой почти двадцать девять лет.

Я сложила руки на животе. Рядом тихо похрапывал Адриан.

Хорошая мать, размышляла я ошеломленно. Но какая именно?

Крутая мама, которую обожают дети всей округи, которая подает сладкий фруктовый пунш и печенье вместо обезжиренного молока и фруктов, которая носит джинсы и обалденные туфли и может на самом деле разговаривать со своими детьми, а не просто читать им лекции?

Или веселой? Или мамой, которую с удовольствием будут приглашать помогать в школе или выступать перед учениками на открытых уроках по профориентации? Или я буду одной из тех беспокойных матерей, которые всегда топчутся у двери, ожидая, когда драгоценное чадо вернется домой, и всегда бегут за ним, сжимая свитер, плащ, горсть салфеток?

«Ты будешь собой», – сказал голос в моей голове. Голос моей собственной матери. Я сразу его узнала. Я буду самой собой. У меня нет другого выбора. И это не так уж плохо. Я хорошо обращалась с Нифкином, рассудила я. А это уже что-то.

Я положила голову на плечо Адриана, полагая, что он не будет возражать. И тогда мне пришла в голову другая мысль.

Я вытащила его телефон из сумочки, следом откопала салфетку с номером Макси и не дышала, пока не услышала ее отчетливый британский акцент:

– Алло?

– Привет, Макси, – прошептала я.

– Кэнни! – заорала она в трубку. – Ты где?

– На пляже, – ответила я. – Точно не знаю, где именно, но…

– Ты с Адрианом? – спросила Макси.

– Да, – так же шепотом продолжала я. – Только он немного потерял сознание.

Макси засмеялась. И против воли я подхватила этот смех.

– Помоги мне разобраться. Как у вас требует этикет? Мне остаться? Или уходить? Записку ему надо оставлять?

– Ты где именно? – спросила Макси.

Я осмотрелась в поисках знака, указателя, хоть чего-нибудь.

– Я помню, что последним был Дель-Рио-уэй, – ответила я. – И мы стоим прямо на обрыве, метрах в двадцати над водой…

– Знаю, где это, – откликнулась Макси. – По крайней мере, я так думаю. Именно там он снимался в любовной сцене для «Глаз Эстеллы».

– Отлично. – Я пытаюсь вспомнить, терял ли кто-нибудь сознание во время этой конкретной сцены. – Так что мне делать?

– Я объясню тебе дорогу к моему дому, – сказала Макси. – Буду ждать там.

Макси идеально дала указания, и уже через двадцать минут мы свернули на подъездную дорожку небольшого дома с серой черепицей, стоящего на берегу. Это было именно то место, которое я бы выбрала с учетом своих предпочтений и пары-тройки миллионов на счету.

Сама Макси ждала на кухне. Она сменила платье и прическу на черные легинсы, футболку и косички, которые выглядели бы нелепо на девяноста девяти и девяти десятых процента женского населения, но на ней смотрелись очаровательно.

– Он все еще в отключке?

– Иди посмотри, – тихо пробормотала я.

Мы вернулись к машине, где Адриан все еще лежал на пассажирском сиденье, его рот был широко открыт, глаза закрыты, а моя прокладка все еще красовалась у него на лбу.

Макси расхохоталась:

– Это что такое?

– Лучшее, что я смогла придумать, – слегка ощетинилась я.

Все еще хихикая, Макси подхватила выпуск глянцевого журнала из, кажется, мусорки, свернула и ткнула Адриана в руку. Ничего. Потом ткнула в живот. Никакой реакции.

– Ха! – сказала Макси. – Не думаю, конечно, что он умирает, но лучше его занести в дом.

Медленно и аккуратно, хрюкая и хихикая, мы вытащили Адриана из машины и устроили на диване в гостиной Макси – великолепной конструкции из белой кожи, которую, я очень надеялась, Адриан не осквернит.

– Его надо перевернуть на бок, на случай, если его стошнит… – вспомнила я и уставилась на Адриана. – Думаешь, с ним и правда все хорошо? Он принял экстази…

– Скорее всего, с ним все будет в порядке, – отмахнулась Макси. – Но, наверное, лучше с ним побыть.

Она отвлеклась от тела на диване и пристально осмотрела меня.

– Ты, должно быть, устала.

– Ты тоже, – кивнула я. – Прости меня за это…

– Кэнни, не бери в голову! Ты делаешь доброе дело!

Она глянула на Адриана, потом на меня:

– Ну что, пижамная вечеринка?

– Звучит заманчиво! – ответила я.

Пока Макси ходила за постельными принадлежностями, я сняла с Адриана обувь и носки. Вытащила ремень из петель, расстегнула рубашку, сняла прокладку со лба и заменила ее кухонным полотенцем, попавшимся под руку. А пока Макси раскладывала одеяла и подушки на полу, я смыла макияж, натянула пожертвованную хозяйкой дома футболку и прикидывала, что бы еще сделать полезного.

В гостиной Макси был камин. Как идеальная картинка, нетронутый, со стопкой березовых поленьев на решетке строго по центру. Я знала, как развести огонь. Хоть что-то хорошее.

Я не смогла отыскать газету, поэтому выдрала пару страниц из журнала, скрутила кренделями и подсунула под дерево. Проверила, открыт ли дымоход, проверила, что поленья – действительно настоящее дерево, а не керамическая бутафория под дерево в задумке известного дизайнера, затем зажгла спичку от коробка, прихваченного в баре «Звезда» в качестве доказательства Люси и Саманте, что я там действительно была.

Бумага вспыхнула, затем занялись поленья, и я удовлетворенно села на пятки.

– Ого! – воскликнула Макси, уютно устраиваясь в коконе из одеял и поворачиваясь к огню. – Как ты научилась этому?

– Мама научила, – ответила я.

Макси выжидающе посмотрела на меня, и я рассказала эту историю… Макси и, как обычно, малышу. О том, как мы отправились на рыбалку на Кейп-Код и как мама разводила костер, чтобы нам было тепло. Мы сидели вокруг огня: отец, сестра, брат и я, жарили зефир и смотрели, как мама в закатанных шортах, с загорелыми крепкими ногами, стоит в воде, забрасывая серебристую нить лески в черно-серую воду.

– Хорошие были времена, – протянула Макси, переворачиваясь на другой бок и засыпая.

Я полежала некоторое время, глядя широко раскрытыми глазами в темноту, слушая ее глубокое, тихое дыхание и храп Адриана.

– Ну вот ты и здесь, – тихонько сказала я себе.

Камин прогорел до тлеющих углей. Я чувствовала сладкий запах дыма на руках и