Родион Георгиевич лишь дернул ус, сильнее, чем нужно, что выражало легкую растерянность, и спросил:

— В таком случае откройте «В.В.П.».

— «Ваше Величество Петр».

— Прекрасно, потому что просто! — искренно восхитился Ванзаров. — Да и со смыслом тонко: дескать, Парис, из-за которого пала Троя… Таланты вафи обфирны. Но неужели вы и «Божественный яд» написали, и статейки?

— Романчик — привет вам лично от старого знакомого из парижской клиники, где он умер… Кажется… А статейки — затея Берса. Начитался уголовной макулатуры, вот и захотел дыму напустить, где не надо, глупец… Но в импровизации тоже сгодилось. Вашу идею с объявлением оценил. Однако не довольно ли вопросов?

— У меня осталось только три. Позволите?

— Что ж, валяйте.

— Как доставили ковчежец с дачи к Финскому вокзалу?

— На моторе князя. В пятницу вечером получил автомобиль с корабля в торговом порту и отогнал в Озерки, загрузил поклажу, привез к Финскому, а мотор оставил на самом видном месте дожидаться, пока на извозчиках круги нарезал. Заодно могли найти свидетелей, что князь был на площади. Вот бы голову поломали!

— Кто уехал по вафему паспорту в Париж?

— Оставьте его, мальчик ни в чем не замешан. Он влюблен в меня… Я не мужеложец, просто для достижения цели любые средства хороши. Кстати, у вас остался последний вопрос. Наверняка про Антонину Берс. Или про Софью Петровну желаете?

— Ответ на него уже известен… Да ведь вы чудовифе! — сказал наконец Родион Георгиевич.

— Я знаю. Великие дела требуют великих преступлений. Жаль, что им помешал умный сыщик. — Юноша решительно поднялся. — Нам требуется найти выход из нынешней ситуации. У меня предложение…

Ванзаров согласился рассмотреть его тщательно и непредвзято.

— Мы стоим друг друга. И можем разойтись миром. Обещаю исчезнуть из России и никогда не появляться. В качестве гарантии готов передать вот это… — Он протянул картонную папку.

В ней оказались: карточка из секретной картотеки с акронимом «В.В.П.» вместо фамилии, вырванный лист из крестильной книги Всехсвятской церкви в Гатчине, листы из классных журналов Александровского лицея, также список учащихся коммерческого училища, история болезни пациента Морозова из клиники душевных болезней и прочие документы, сопровождающие человека по жизни. К каждому прилагалась фотография разных возрастов. Черты породы были видны ярко. Действительно, можно поверить.

— Это все?

Юноша помахал криво оторванной половинкой листа:

— Также предлагаю половину состояния князя.

Коллежский советник привычно спрятал за пояс бесценную папку, подхватил принесенный пакет, быстро подошел к столу и выбрал серебряную птичку. Затем, скинул упаковочную бумагу и зажал в обеих руках по фениксу.

Молодой человек не смог победить эмоции, запрокинул голову и захохотал. Все же, придя в себя, утер слезы:

— Да, этот камуфлет почище моего будет! Но все же я рад ему. Как это восхитительно — дергать судьбу за усы! Ведь сколько раз мог провалиться, да хоть вчера в «Дононе». Но все же, цена того стоит. Держать вас на невидимых ниточках, встречаться лицом к лицу и каждую секунду балансировать на грани разоблачения — разве это не прекрасно?! Какое счастье — вершить ход истории исподтишка!

Ванзаров шевельнул теми самыми «усами судьбы», стиснул пичуг и сказал:

— Кто я такой, чтоб вмефиваться в ход истории и божественное провидение. Пусть оно и рассудит. Выбираете одну птицу, поворачиваемся друг к другу спинами, чтоб осколками не поранить соперника, на счет «три» заводим ключики. Если повезет вам, предъявите Джуранскому фигурку и скажите: «По приказу вафего командира я отпуфен». Вас не задержат. Согласны?

— Если скажете, как разыскали птицу.

— На куче пепла лежал аккуратный клочок письма с приказом убить Менфикова и подписью Николая Берса.

— Правильно. И что?

— Нелогично. Стал искать настояфую улику. Нафел в глубине камина… Так как?

Юноша внимательно пригляделся к птичкам, что-то сравнил и выбрал из правой руки.

— Чем бы ни кончилась дуэль, хочу выразить удовольствие и сожаление, что мы были противниками. Если бы я не обещал… Нам бы вместе трудиться, горы бы своротили. Что уж теперь… Но если повезет вам, помяните мое слово: карьеру в полиции не сделаете. Хоть и наглец отменный, но порядочный человек. Вы романтик, Ванзаров… — Он неторопливо отодрал бутафорские усы и повернулся к окну.

Чиновник сыскной полиции пересек дверной порог, между ними осталось аршин десять, не меньше.

— Раз…

Где-то в доме тикали часы.

— Два…

Нет, в окно не прыгнет, гордость не позволит.

— Три…

Эта минута решила его участь. Ключик повернулся до упора. Феникс повел серебряной головкой и захлопал крылышками.

Кажется, хлопок? Нет, показалось. Приказ был отдан точный: ждать, в дом не соваться и следить за окнами. А приказы ротмистр выполнять умеет.

Мечислав Николаевич поправил сползший бинт, сурово огляделся, чтобы никто из агентов не заметил глупой промашки, и дал себе команду «стоять».

За парадной дверью послышалось движение. Брякнули внутренние створки, щелкнул наружный замок, лопнуло бумажное клеймо Ягужинского, и в открывшемся проеме проявился знакомый силуэт. Сюртук и.о. начальника сыскной полиции опять пострадал.

— Несчастный дом…

Сказал это Ванзаров с такой печалью, что у «железного ротмистра» заныло сердце. Помощник подоткнул проклятый бинт и озабоченно спросил:

— Что случилось?

— Бедный мальчик… Подумал, что полную птичку тяжелее держать, а значит, кулак напряжется. И попал на камуфлет. Я не должен был… Конечно, он убийца, но какой невероятный талант… Неужели гений совместим только со злодейством, ротмистр?

— Не могу знать… Да что произошло-то?

Родион Георгиевич прижал феникса к груди:

— Последняя жертва.

— Кто?

— Мемнон…

— А кто это?

— Белый царь эфиопов, сын богини утренней зари Эос, погиб при осаде Трои.

— Ч-что?! — Ротмистр испугался, что мозг начальника не вынес испытаний.

Ванзаров вымученно улыбнулся:

— Все в порядке… Вызывайте Казанский участок, пусть они занимаются. Дело простейфее, никаких тайн. Юнофа свел счеты с жизнью, потому что прокутил состояние. Как его зовут, подумаю и сообщу позднее.

— Господин начальник, хоть расскажите, как дело распутали?