Наконец маленький бедолага явился с подносом. Опустил одну тарелку передо мной. Вторую — перед бароном. И хотел смыться. Не тут-то было!

— У пани Веры совершенно нет аппетита… — начал барон, и я чуть не подавилась воздухом. Сейчас аппетит у меня появился. Жевание спасет меня от разговора с вами, господин барон! — Принеси аперитив. Ты, знаешь, какой, — добавил хозяин, когда карлик недоуменно захлопал глазами.

Пить? С утра? Или снова напоить решили… Тогда я выучусь на прошлых ошибках и днем грезить не стану, сколько бы вы этого не желали!

Снова наступила тишина. И на меня пал взгляд. Такой пристальный, что мне аж захотелось взять вилку и… Раз уж мне не позволяется воткнуть ее в ароматный от трав омлет, то я с превеликим удовольствием найду ей место в глазу барона! Кровожадность, видимо, заразна…

— Верочка! — барон поднялся со стула, когда карлик еще не успел даже перешагнуть порог столовой с новым подносом в руках.

Вернее, подносиком, на котором одиноко стояло два серебряных стаканчика. Видимо, на свет будоражащая мозги жидкость не походила на вино. Пришлось прятать ее. Вместо керамической кружки на сей раз в серебро!

— Верочка…

Карличек исчез. Барон подошел ко мне так быстро, что если бы я даже хотела подняться ему навстречу, не успела бы.

— Первый тост я поднял за твою счастливую и долгую жизнь, помнишь?

Это сейчас сарказм такой?

Барон наглаживал стаканчик, который собирался мне протянуть. Свой, скорее всего, пустой, он оставил на подносе с другого края стола. Что в этом стаканчике? Моя жизнь или моя смерть?

— Да, — ответила я непонятно на что.

— А теперь, даже если это будет последним моим тостом в твою честь…

Я перестала дышать. И думать я тоже перестала. Только во все глаза продолжала смотреть в ужасное лицо барона, на его дергающееся веко.

— За твой правильный выбор!

Он протянул мне стаканчик. Я схватила его не глядя и, лишь когда барон дернул подбородком, опустила глаза: в стаканчике лежал ключ. Автомобильный. Но не от Шкоды.

— Если решишь уехать, машина у главного входа, — барон произносил слова, жуя губы. — Выбор сделай сегодня. Я, — барон уткнулся взглядом в пол, по которому отбивали чечетку мои несчастные ноги. — Я больше не могу… Я хочу услышать от тебя ответ "да". "Нет" мне не говори. "Нет" ты уже сказала мне на мою первую записку. Второй раз я могу не сдержаться. Уезжай молча. Я сейчас уйду в кабинет. Он в библиотеке. Если согласна стать мне женой, приходи туда и мы в два счета покончим с формальностями. Если же нет, то конверт лежит на кровати. Там, куда ты его швырнула. Возьми деньги. В другом конверте плата за вторую куклу. Пусть я ее и не видел пока, я не сомневаюсь в твоем успехе. Там же твой паспорт. Машину оставишь у пана Лукаша.

Говорил барон монотонно, не поднимая на меня глаз. Но каким бы тяжелым ни был сейчас его взгляд, придавить к полу мои сапоги он не мог. Все мои нервы были обнажены.

— А дальше ты позаботишься о себе сама. А я позабочусь о том, чтобы никто не помешал тебе уехать.

Барон резко отвернулся и направился к своему стулу. Но не сел, а пошел дальше к двери.

— Ми…

Я сумела вскочить со стула, но не сумела произнести прежнее имя барона до конца. Он обернулся на первых звуках. Взгляд его горел ярче прежнего.

— Ты меня с кем-то перепутала, Вера! — сказал он громко и тут же зажмурился.

— Нет, — я качнула головой. — Я просто хорошо храню секреты. Пожалуйста, останьтесь на завтрак и… Вы обещали…

— Я обещал дорассказать эту историю вечером. Но в темноте водить опасно. Так что уезжай днем. И тебе ни к чему лишние подробности моей жизни, — он снова на мгновение зажмурился. — Возвращайся к столу, а то и омлет остынет. А я не голоден… Вернее, я сейчас подавлюсь даже водой. Приятного аппетита, Вера. И прощай, если…

Он резко развернулся и вышел. Не так быстро, как ему хотелось. И вообще без пиджака барону сложно было скрыть свое состояние: он сгорбился, точно вспомнил про возраст. Только желания разгладить ему горб не возникло. Я вернулась за стол и принялась за омлет, не отпуская взглядом стаканчик с ключами.

Барон знал, какое решение я приму, и попрощался заранее. Карличек, наверное, тоже — только по-английски, молча, потому не предложил добавку и даже пришел убрать со стола. В гостиной тоже никого не оказалось. Все исчезли с моих глаз явно по приказанию барона.

Я поднялась наверх. Как барон верно отметил, свою бывшую комнату. Конверт снова лежал посередине кровати. А ведь его убирали, чтобы уложить меня спать. Теперь вернули на прежнее место вместе с запиской, хотя ее могли бы и вынуть. Я машинально вытащила листок и вновь уставилась в слова. Бедный человек. Несчастный. Одному бороться с недугом очень тяжело. А он один, пан Драксний не в счет. Он не врач, не друг, он такой же мошенник, как и все остальные.

Я вытащила оба чемодана. Распределила между ними вещи. Первую футболку я швырнула. Потом глянула на длинный ряд вешалок и принялась аккуратно складывать каждую вещь, даже ту, что следовало отправить в стирку. Оба конверта, не открывая, я положила в рюкзак вместе с паспортом. И… Вспомнила про оставленную в библиотеке куртку. Ничего, можно зайти и взять. Диван стоит далеко от двери в кабинет.

Но идти никуда не пришлось. Только опустить чемоданы у лестницы. Куртка висела на перилах. Я оделась, подхватила чемоданы и пошла вниз. Дверь не на замке. Я вышла на крыльцо и, семеня, принялась спускаться. Дорожка вокруг дома расчищена. Все для меня! Одной меня! Я спокойно дошла до замерзшего фонтана. Подле него стоял Мерседес. Хрен редьки не слаще! Можно было куртку и не надевать! И я швырнула ее на пассажирское сиденье вместе с рюкзачком. Чемоданы положила в багажник. И села за руль. Только машину не завела. Ехать в дождь я не могла, а он шел из моих глаз. Соленый-пресоленый. И не замерзал.

Минут пять я плакала. Наконец вытерла глаза шарфом и включила зажигание. Главная аллея расчищена. Черт возьми! Здесь побывал пан Лукаш. Они не ждали гостей. Значит, барон еще ночью решил со мной распрощаться. Решил так твердо, что позаботился обо всем. Я не должна переживать. Он осознал, что так будет для него лучше. Но слезы продолжали душить. Или это чертово кожаное колье на моей шее не дает дышать?! Надо будет попросить у пани Дарины ножницы. Вот так. Я отрежу последнюю связь с миром сумасшедших маньяков-романтиков.

Чугунные ворота открыты. Настежь. Здравствуй, мир нормальных живых людей!

Пани Дарина встретила меня с очень большими глазами. Еще на крыльце. Возможно, хозяйка выбежала на мороз, признав машину барона, и не найдя в ней его самого, удивилась. Идиотка… Идиотка — это я. Барон не может водить из-за плохого зрения. Чья же тогда машина? Судя по крутизне, однозначно пана Ондржея. Хотя погодите… Пани Дарина, это я уже вам. Мне нужна минута, чтобы достать из бардачка регистрационные документы на машину и выдохнуть: в них значился Милан Сметана. Хотя бы с собственностью порядок, а то прикасаться к вещам пана Ондржея не хотелось даже на полчаса.