Ведь он предлагает мне не просто деньги, он предлагает мне изменить всю мою жизнь. Вернуться к учебе – я уже перестал на это надеяться. А уж чтобы жить подальше от Дженны – об этом можно было только мечтать. И вот теперь эта мечта вполне могла стать явью.

Наконец я осознаю, что его предложение реально. С трудом пытаясь скрыть разочарование, мотаю головой.

– Я не смогу поступить в Мичиганский университет, потому что мои данные есть в базах полицейского учета…

– …и эти данные будут немедленно уничтожены – в ту же секунду, как ты выйдешь за порог этого дома.

В изумлении таращу на него глаза.

Если бы я раньше не слышал об этом человеке, я бы подумал, что это какой-то развод. Но ясно, что Сыновья Дьявола могут получить все, что захотят.

Но при всем этом хочу ли я стать членом банды? Работать в команде? Рисковать своей жизнью?

– Но только в том случае, если я соглашусь работать на вас, – замечаю я, не желая казаться наивным.

– Нет никаких если. Принимаешь ты мое предложение или нет, данные в базах полиции о тебе исчезнут, а оплату твоей учебы я полностью беру на себя.

В полнейшем недоумении я хмурю брови.

В этом же нет никакого смысла…

– С чего вдруг вы станете это делать?

– Отсутствие денег не должно помешать тебе исполнить свою мечту. Ты достоин большего, чем дни напролет торговать под мостами этим дерьмом. Я не утверждаю, что то, чем ты будешь заниматься у меня, правильнее с моральной точки зрения, но благодаря тому, что ты получишь от меня взамен, ты сможешь вернуться к учебе и быть подальше от Дженны. То, что я предлагаю тебе, – это новая жизнь, Джесси. Новое начало. Чтобы жить лучше. Чтобы быть счастливее.

От этих его слов сердце у меня в груди начинает биться совсем иначе, чем все последние годы.

Я вижу, как блестят его глаза. Этот человек, которого я раньше никогда не видел, внезапно появляется, как Робин Гуд, и подает мне на золотом блюде шанс всей моей жизни.

– В чем здесь подвох?

– Его нет. Но при этом ты должен понимать, что Сыновья Дьявола – это не благотворительная организация. Если ты соглашаешься стать одним из нас, у тебя будут обязанности, от исполнения которых ты не сможешь уклониться. Тем не менее, если по истечении некоторого времени с нами ты решишь, что для тебя настала пора остановиться, заняться чем-нибудь другим, я не стану тебя удерживать.

– Вы таким образом говорите, что я подписываюсь работать на вас в течение определенного срока и не смогу уйти из банды раньше, чем через несколько лет?

Картер кивает и, скрестив пальцы, кладет руки на стол.

– На данный момент все, что я о тебе знаю, – это слова, написанные на бумаге. Когда человек попадает к Сыновьям Дьявола, он получает доступ к сведениям в высшей степени конфиденциального характера. Ты же понимаешь, что я не могу брать на себя риск вводить кого-то в банду, рассказывать ему о нашей деятельности, а затем сразу разрешать ему уйти – при том что он может отправиться в полицию.

Действительно, это кажется мне логичным. Картер очень осторожен.

– Я позволяю члену банды уйти от нас, только если я ему доверяю, – продолжает он. – А доверие появляется со временем и проверяется испытаниями.

– А если я пойму, что не создан для этого?

– Из всех отобранных мною людей ни один не захотел покинуть Сыновей Дьявола, прежде чем прошли очень долгие годы. И если эти люди ушли, то только потому, что для них настало время выйти уже на собственную дорогу, с новым представлением о себе и о мире. Я никогда не ошибался в отношении людей, которым предлагаю на меня работать. И насчет тебя я тоже не ошибаюсь, Джесси.

– Я согласен.

Эти слова вырвались сами по себе, но я о них ничуть не жалею.

Не веря своим ушам, я удивленно смеюсь и падаю в кресло. Уже представляю, на что может быть похожа моя будущая жизнь.

Сохраняя полнейшее спокойствие, Картер бесстрастно кивает.

– Ну что ж, мой мальчик, ты готов увидеть свое новое жилище?

– Только и мечтаю.

С удовлетворенной улыбкой Картер открывает ящик стола и берет какой-то листок, который прячет во внутренний карман пиджака. Мы вместе направляемся в гараж, и в звуке каждого нашего шага слышна решительность.

Картер останавливает машину у моего дома. Тревога сжимает мне сердце с такой силой, что перехватывает дыхание. Я так далеко унесся мыслями в своих мечтах, что не заметил, как мы оказались в моем нищем квартале.

– Я думал, что мы едем в ту самую квартиру! – восклицаю я, внезапно запаниковав.

– Тебе же нужно забрать свои вещи.

Он выходит из машины, но я сижу, не двигаясь, будто парализованный.

Я знаю, что ждет меня дома, и в ту самую секунду, когда принял предложение Картера, я надеялся, что уже больше никогда не придется пережить это снова.

Обойдя машину кругом, главарь Сыновей Дьявола открывает мне дверь. Я был уверен, что прочту в его взгляде раздражение. В конце концов, богачу ведь не пристало открывать двери шпане вроде меня. Однако я увидел в нем уважение и непоколебимую решимость, и это придает мне силы, необходимые, чтобы пережить все, что ждет меня дальше.

Я выхожу из «Мазерати», и в ноздри мне ударяет тошнотворный воздух нашего переулка.

– Дженна никогда не согласится, чтобы я ушел из дома.

– Мы не будем спрашивать ее разрешения.

Развернувшись, он устремляется к входной двери. Я иду за ним, чувствуя, как сводит желудок, а в горле встает ком.

Но я боюсь не только встретиться с той, которая преследует меня в ночных кошмарах, но и того, что Картер может передумать, когда увидит, что в ее присутствии я всего лишь жалкий трус. Вдобавок мне неловко показывать ему место, что служит мне домом. Я и моя «семья» относимся к наибеднейшей части населения нашей страны.

Дрожащей рукой я вставляю ключ в замочную скважину и открываю дверь. Я не успеваю и шага ступить через порог, как меня хватают, затаскивают внутрь и со злостью припечатывают к стене: в паре сантиметров от моего лица я вижу искаженное яростью лицо Дженны.

– АХ ТЫ ДРЯНЬ! НАДО БЫЛО ПРИШИБИТЬ ТЕБЯ В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ, КАК Я ТЕБЯ УВИДЕЛА! ТЕБЯ ОПЯТЬ ИЩЕТ ПОЛИЦИЯ! ТЫ КОГДА-НИБУДЬ ДАШЬ МНЕ ЖИТЬ СПОКОЙНО?

Как и каждый раз, застываю, не в силах пошелохнуться. Я как парализованный – не спорю и ничего не отвечаю.

В поле моего зрения появляется отец: взгляд его подернут печалью. Он ни разу не поднял на меня руку, но все же ни разу и не вмешался, когда это делала она.

После удара кулаком в живот у меня останавливается дыхание, хотя тело мое уже закалилось, привыкнув к битью. Но когда Дженна замахивается снова, у ее виска вдруг появляется дуло пистолета. Она в ужасе замирает. Лицо ее перекошено от страха, вся злость куда-то испарилась. Она разом потеряла и уверенность, и превосходство, которые обеспечивала себе, устроив в нашем доме настоящее царство террора.

– Добрый вечер, – говорит Картер.

Она поднимает руки вверх, демонстрируя свою безобидность, и начинает трястись всеми конечностями. Она даже не осмеливается повернуться в сторону владельца оружия, и я испытываю от этого какое-то гнусное удовлетворение. Я бы так хотел увидеть, как она описается от страха – как со мной это случалось слишком много раз.

– Вы испугались не напрасно, – продолжает Картер. – Отойдите-ка подальше от вашего сына, и я уберу свой девятимиллиметровый.

Она повинуется, отступая на шаг, затем еще на один.

Картер опускает пистолет, как и обещал, и тогда Дженна осмеливается к нему повернуться.

– Господин Браун? – задыхается она. – Если мой сын доставил вам неприятности, то это только его вина. Я здесь ни при чем. И мой муж тоже.

Картер заходит, перешагнув разбитый порог. Взгляд, который он устремляет на мою мать, суров до невероятности. Доказательством служит то, как под этим взглядом она с трудом сглатывает слюну и опускает глаза.

– Ваш сын не сделал мне ничего плохого, совсем