Наконец Бинафша вышла из ступора и предприняла отчаянную попытку оправдаться:

— Это шапка… нашего дорогого Хабибуллы… Что с тобой, Сакина?! На что ты намекаешь?!

— А ведь это же ты! — прищурив глаза, медленно произнесла Сакина. — Помните, смотрители всех нас спрашивали, не замечали ли мы чего-нибудь необычного? Гафур! Где Гафур? Кабир! — Сакина схватила шапку и победоносно подняла ее вверх. — Вот, смотрите! Вот та, кого вы искали: Бинафша осмелилась завести любовника!

— Сакина, ты подлая змея! Придержи язык! Что ты мелешь? Я не обязана перед тобой отчитываться. Да ты последняя, кто имеет право… кто… — Бинафша беспомощно обвела глазами комнату, ища поддержки или хотя бы сочувствия. Но, увы, из-за злого языка и склочного характера она так и не обзавелась ни одной настоящей подругой. Бинафша заметила Тариг, стоявшую возле двери, и уставилась на нее умоляющим взглядом. Тариг молча отвела глаза.

Попытка Бинафши нанести ответный удар своей обвинительнице провалилась. Под враждебными взглядами, направленными на нее со всех сторон, она замолчала. Глазами, полными слез, несчастная смотрела куда-то вдаль поверх голов набившихся в ее комнату женщин.

Тем временем Браун-ханум, не принимавшая участия в разыгравшейся трагедии, продолжала заниматься Фатимой: после холодной ванны больная начала постепенно приходить в себя и даже попыталась сесть.

Сакина же торжествовала.

— Ну что же, если это шапка Хабибуллы, мы отдадим ее хозяину. И он подтвердит, что забыл ее здесь. Все очень просто, не так ли? — сладким голосом пропела она.

Сакина помахала уликой перед носом Бинафши, затем швырнула ее Гафур. Смотрительница поймала шапку и уставилась на нее почти с таким же испугом, как и сама Бинафша. Гафур прекрасно понимала: когда новость дойдет до дворца, ничего хорошего из этого не выйдет.

Бинафша словно обезумела.

— Сакина, сестра! — вопила она, заламывая руки. — Пожалуйста, не надо… Хабибулла, он решит… о пожалуйста! Я ведь не причинила никому из вас зла. Пожалуйста, подумайте, прежде чем обвинять меня в таких ужасных вещах!

— В ужасных вещах? Нет, вы только посмотрите, кто бы говорил об ужасных вещах!

— Эй, дорогие… — раздался голос Браун-ханум. — Тихо! — гаркнула она. Внезапно разразившийся скандал начал ее утомлять. — Я не знаю, по какому поводу столько криков и слез, но, честное слово, это может подождать, — чуть тише добавила она.

— Сакина, послушай, давай отложим это до утра. Фатима-джан сейчас важнее, — поддержала англичанку Халима. — Может, доктору нужна наша помощь.

Шекиба поймала себя на том, что наблюдает за происходящим словно со стороны: вот полные слез прекрасные глаза Бинафши, она жалеет себя и ненавидит Сакину. Вокруг слышны вздохи и жаркий шепот, женщины укоризненно цокают языком. Затем, после окрика англичанки, начинается суматоха: кто-то бежит за теплым одеялом, кто-то несет горячий чай, из комнат выбегают проснувшиеся дети, в коридоре стоит шум и гам. Шекиба тоже принимает участие в общей суете, помогает перенести Фатиму обратно в ее спальню. Но все это время ее мысли заняты другим. Шекиба заметила то, что не заметил никто из участников ночной драмы: валяющийся на полу красный лепесток розы, расплющенный и растоптанный подошвами туфель многочисленных наложниц эмира.

Шекиба точно знала, кого Бинафша пустила в свою постель.

Глава 41

ШЕКИБА

Состояние Фатимы улучшилось. Бинафше стало хуже.

Гарем замер в напряженном ожидании. Посыльные регулярно получали сообщения о здоровье Фатимы. Однако другую новость, касающуюся еще одной наложницы эмира, пока не решались передать во дворец из опасения, что гнев Хабибуллы обрушится на любого, кто хотя бы косвенно окажется причастен к скандальному происшествию. Само собой, никто не горел желанием взять на себя роль гонца, приносящего дурную весть. Но при этом все понимали: рано или поздно гроза разразится, это лишь вопрос времени, точнее, ближайших нескольких часов. Некоторые из наиболее проницательных обитательниц гарема предпочли скрыться в своих комнатах и сидеть там не показывая носа. Зная тонкости дворцовой жизни, а также характер эмира, они не сомневались: поступок Бинафши не сойдет ей с рук, несчастная совершила роковую ошибку, и помочь ей уже нельзя.

Фатима лежала у себя в комнате, доктор Браун-ханум осталась присматривать за ней. Гафур со своей командой и еще несколько женщин стояли в коридоре возле открытой двери в спальню Бинафши. Сама виновница скандала сидела на полу возле кровати и, раскачиваясь из стороны в сторону, повторяла снова и снова:

— Пожалуйста… пожалуйста… сжальтесь надо мной… пожалуйста…

— Это должны сделать смотрители, — сказала Сакина. — Это ведь ваша работа — охранять гарем и докладывать о происшествиях.

— А что, если мы ничего не скажем? — робко предложила Набила. — По-моему, она и так уже достаточно пострадала. Я уверена, такого больше не повторится.

— И ты осмелилась бы скрыть подобное от эмира?! — воскликнула Сакина. — А вдруг он узнает каким-то иным путем? Да мы все окажемся под подозрением, даже страшно подумать, в чем нас всех могут обвинить! Как хотите, а я не намерена рисковать собственной жизнью, — отрезала она.

Остальные согласно закивали: когда речь идет о собственной шкуре, не до сантиментов.

— Сакина-ханум, возможно, эмиру легче было бы услышать такую новость от того, кто ему особенно близок, — вкрадчиво начала Гафур. — И поскольку именно ты сделала это… открытие, то было бы разумно, чтобы ты и сообщила ему. Думаю, эмир еще и наградит тебя: ведь благодаря твоей бдительности положен конец этому позору.

«Ловко, — подумала Шекиба. — Она могла бы стать достойной ученицей Шагул-биби».

Но Сакина тоже не первый день жила на свете, и ее не так-то легко было провести.

— С какой это стати?! — вспыхнула она. — Следить за порядком — ваша обязанность. Мы, женщины гарема, не должны вмешиваться в такие дела. Я, конечно, не буду ничего скрывать от нашего дорогого Хабибуллы, но не мне же идти во дворец и сообщать ему о находке.

Гафур задумчиво пожевала нижнюю губу. Сакина права. Более того, именно на Гафур, как командующей отрядом смотрителей, лежит обязанность сообщать во дворец о беспорядках в гареме. Она сделала знак, приказывая своим подчиненным следовать за ней. Все пять вышли в просторный холл, расположенный в конце коридора у выхода во двор, где двое посыльных по-прежнему расхаживали взад и вперед, дожидаясь известий о здоровье Фатимы.

— Кабир, почему бы вам с Казим не попросить этих двоих сказать во дворце, что нам нужно поговорить с эмиром с глазу на глаз? Не думаю, что такую новость стоит передавать через посторонних.

— Нет уж, Гафур-джан, — не скрывая насмешливой улыбки, ответила Кабир. — При всем уважении, ты ведь всегда брала на себя командование нашим отрядом, вот и иди.