разных стран: есть американцы, есть европейцы. Нам туда. — Бадрия показала на появившееся впереди трехэтажное задание.

— Ты всегда тут останавливаешься?

— Да. Приятное место. Тебе понравится.

Бадрия оказалась права. Мы свернули с шумной улицы в тихий переулок и подкатили к металлическим воротам.

— Надень паранджу, — шепнула Бадрия.

Я послушалась.

Маруф притормозил возле стоящего перед воротами охранника в голубой униформе и, опустив стекло, назвал имя Абдула Халика. В следующее мгновение мне показалось, что мужчины хотят пожать друг другу руки, но затем я заметила, как наш водитель сунул что-то в карман охраннику.

Деньги.

Я покосилась на Бадрию, но она либо не видела, как произошел обмен, либо считала это чем-то само собой разумеющимся.

Охранник открыл ворота, мы въехали во двор и двинулись по окружающей здание аллее. Никогда в жизни мне не приходилось бывать в таких больших домах, все три этажа — сплошной ряд высоких окон, похожих на сверкающие глаза какого-то зверя. Мы подкатили к главному входу в отель. Крыльцо украшали две массивные мраморные колонны, широкие ступени вели к стеклянной двустворчатой двери.

— Так здесь и проходят сессии парламента? — спросила я.

— Нет, глупая. Сессии парламента проходят в здании парламента, — рассмеялась Бадрия. Но я была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на ее высокомерный тон.

Мы вошли в стеклянную дверь и оказались в элегантном холле. В дальнем конце находилась стойка регистрации. Мужчина, одетый в голубую форму отеля, разговаривал по телефону, однако, завидев нас, приветливо кивнул. Мы подошли к стойке. Опасаясь допустить какую-нибудь оплошность, я на всякий случай спряталась за спину Бадрии. Неожиданно стеклянная дверь открылась, и в холл вошли три женщины. Они были одеты в длинные туники и светлые хлопчатобумажные брюки. Искусно повязанный на голове платок красиво обрамлял лицо, закрывая лоб, от чего изящный изгиб тонких бровей становился заметнее. Звук шагов нарушил прохладную тишину холла.

Глядя на этих женщин, я порадовалась, что наши выцветшие мешковатые платья скрыты под паранджой. Я вдруг почувствовала себя ужасно неуклюжей и постаралась получше спрятаться за широкой спиной Бадрии. Впрочем, женщинам было не до нас — увлеченно беседуя о чем-то, они пересекли холл и скрылись в боковом коридоре.

Охранники Абдула Халика перекинулись несколькими репликами с мужчиной за стойкой, затем последовало уже знакомое мне «рукопожатие», и свернутые рулоном купюры перекочевали из ладони Хасана в карман портье. Вопрос был решен, и нас с Бадрией проводили в комнату на третьем этаже.

Комната была просторной, с двумя кроватями и ванной. Окна выходили в небольшой дворик позади отеля, где среди камней росло несколько чахлых кустов. Между ними важно расхаживали жирные голуби.

«Совсем как в дворцовых садах, где бабушка Шекиба повстречалась с сыном эмира», — подумала я.

— Какое замечательное место! — не отрываясь от окна, сказала я Бадрие. — Теперь понимаю, почему тебе здесь понравилось.

— Да, но не стоит привыкать к нему, — бросила Бадрия, раскрывая свою сумку и вытягивая из нее свитер.

— Почему?

— Потому что скоро мы переедем в дом, который купил Абдул Халик. Он находится совсем в другом районе. Но пока там идет ремонт, мы останавливаемся здесь. Наш муж хочет найти для нас такое место, где мы не будем встречаться с посторонними людьми. Только я, ты и Маруф и Хасан, которые нас охраняют.

— И долго там будет идти ремонт?

— Понятия не имею, он передо мной не отчитывается. — Бадрия плюхнулась на кровать, скинула сандалии и принялась чесать пятку. — Послушай, Рахима, не считай меня дурочкой, я ведь понимаю, ради чего ты поехала со мной.

Я вопросительно посмотрела на нее, но ничего не ответила, решив дать сначала возможность высказаться ей самой.

— Поскольку ты будешь помогать мне с парламентскими документами, я не против твоих поездок, однако не надейся, что тебе удастся посмотреть Кабул.

Бадрия оказалась права. Наши охранники хоть и держались отчужденно, не вступая с нами ни в какие разговоры, но сопровождали нас повсюду, не отпуская от себя дальше чем на двадцать метров. Когда мы возвращались в отель, они усаживались на стульях в небольшом холле на третьем этаже, где находилась наша комната. С одной стороны, меня раздражало, что Абдул Халик установил за нами такую слежку, но, с другой стороны, Бадрия рассказывала об угрозах, поступающих в адрес парламентариев, особенно женщин, так что наличие двух доверенных телохранителей мужа успокаивало меня. Под их присмотром я чувствовала себя в безопасности в таком многолюдном городе.

Работа началась на следующий день после приезда. Утром охранники высадили нас из машины возле здания парламента. Подходя к дверям, Бадрия стянула с себя паранджу и велела мне сделать то же. Я обернулась, чтобы посмотреть, как охранники отреагируют на наш поступок. Маруф и Хасан остались стоять возле джипа, оба делали вид, что разглядывают другие машины на парковке, однако было понятно, что краем глаза оба следят за нами. Мы с Бадрией вошли внутрь.

В большом холле было полно народу. Люди деловито сновали взад-вперед. Мужчины были в туниках, безрукавках и свободных брюках — точно так же одевались наши соседи. На голове многие носили тюрбан, один конец которого свободно лежал на плече. Но вот женщины — на них я смотрела разинув рот. Некоторые были одеты так же, как и мы, — широкое платье до колен и шаровары. Но наряд некоторых был совершенно иным: блузки, застегивающиеся спереди на длинный ряд пуговиц, и легкие юбки по щиколотку. Попадались даже такие, кто расхаживал в брюках-слаксах и жакетах. Голову эти женщины повязывали яркими платками, красиво укладывая их причудливыми складками. Я заметила, что кое-кто из них даже пользовался косметикой — подкрашенные губы, чуть подрумяненные щеки, — у других же глаза были подведены кохлем. «Интересно, — думала я, — как мужья этих женщин относятся к тому, что их жены ходят с раскрашенными лицами?»

Мы приблизились к дверям, ведущим во внутренние помещения парламента. Здесь находился пропускной пункт, где дежурили четыре человека в военной форме: двое мужчин и две женщины. Толпа посетителей растекалась на две очереди. Бадрия взяла меня под локоть и провела мимо всех ожидающих к женщине-охраннику, которая была одета в точно такую же форму защитного цвета, что и ее коллеги-мужчины, только вместо брюк носила юбку.

«Женщина выполняет мужскую работу, совсем как бабушка Шекиба».

Я всматривалась в лицо женщины-охранника, словно надеясь отыскать сходство с той, о ком столько слышала от тети Шаимы.

Бадрия пробормотала какие-то слова приветствия и кивнула женщине в военной форме. Та кивнула в ответ и отвернулась к стоявшей перед ней посетительнице. Миновав разделительный барьер, мы двинулись дальше.

— Что делают эти