Но наследный принц начинал думать, что было бы славно, случись с ним что-то поистине ужасное. Так он хотя бы обзавёлся весомой причиной для того, чтобы отказаться от собственного долга, бросить всё к чертям на дно самого чёрного и непроглядного омута и забыться вечным сном.

— Пускай на белом поле маки расцветут, — шептал Сэль Витар, снова восседая с прямой спиной на ложе в опочивальнях холодного крыла.

Вокруг него подрагивали нежные, полупрозрачные занавески, а позади стоял безобразный бледный призрак с лосиной мордой, сложив на груди свои лапы-серпы. Призрак по-прежнему хранил тишину, и принц не заметил его присутствия.

Обычно в летний период в Исар-Диннах стояла славная и ясная погода, и уж точно это время было самым лучшим для морских путешествий. После первого в году появления на ночном небосклоне созвездия Голова Льва, которое всегда происходило в двадцать пятый день последнего весеннего месяца, и вплоть до восхода звезды Аркса́х, то есть до восемнадцатого дня первого осеннего месяца, плавания обещали быть тихими и спокойными, ибо под благодатными небесами и счастливыми светилами даже ветры усмирялись, снижая свою резкость и нагревая морозный нрав. Преимущественные в зимнюю пору северные и северо-западные ветра сменялись на устойчивые западные, а иногда даже обращались вспять и дули уже с востока.

Считалось, что могущественная звезда Арксах несла с собой пелену из облаков и порождала сильные бури в открытых водах, поэтому моряки не слишком жаловали её. Однако до двадцатого дня последнего осеннего месяца ситуация ещё была терпимой, и многие купцы, ведомые наживой, без долгих раздумий поднимали якоря и покидали порт Исар-Динн. Но когда на небесах впервые в году загоралась Мион, или Пети́на, — звезда, которую в Мирсварине звали дождливой, а в Элисир-Расаре — ненастной, уже никакой здравомыслящий путешественник без крайней надобности не спешил пользоваться услугами кораблей, ведь тогда наступала настоящая зима. А зима, как известно, водворялась не одна, она с собой приводила ледяные ветры, бури, ураганы и стихийные бедствия, и тогда-то уж точно разумней было взять экипаж или жалкую кибитку, или даже отправиться в путь по суше пешим — так доберёшься до пункта назначения целым, или, хотя бы по завершении «приключения» кто-нибудь участливый соберёт твои жалкие останки и похлопочет о должном погребении. А в море всех погибших пожирали рыбы, уграши или воплощения утопших, и не суждено им было получить упокоение.

Вообще, жители Элисир-Расара не особенно чтили звёзды. Обыватели здесь не умели толковать небесные знаки и не внимали знамениям, они редко поднимали голову настолько высоко, да и толку было бы немного от подобных упражнений — всё равно в большой, расцвеченной яркими красками столице звёзд виднелось гораздо меньше. Разумеется, деревенские земледельцы поглядывали вверх, однако и они давно жили по календарю настольному, а не небесному. Обычно жрецы Рощи Дубов отвечали за наблюдения за высшей сферой и занимались астрономией, однако по большему счёту они просто сравнивали свои данные с ходом светил, дабы убедиться в том, что события движутся по порядку, в гармонии с природой. Жрецы говорили народу, когда надлежит пахать, сеять, жать и молотить зерно, а не какая-то там белая точка на горизонте. Исключение составляли путешественники и моряки, для которых звёзды издревле служили надёжными и верными ориентирами. А ещё, безусловно, они были неиссякаемым источником различных фантазий и суеверий.

Сейчас в Элисир-Расаре шёл первый летний месяц — чудная пора для морских прогулок. Море демонстрировало только свою щедрую и приветную сторону, преподнося рыбакам богатый улов, а купцов и странников сопровождая попутными ветрами. Впрочем, каждый, кто родился и жил на берегах больших вод, прекрасно знал, что таили в себе звенящие, бирюзово-индиговые пучины, и каким поистине был их нрав — суровым, резким, переменчивым, непримиримым со слабостями. Но над Исар-Диннами сегодня висел выбеленный диск Дион, а ведь любому моряку было известно о том, что дни новолуний куда более опасны, и что они вызывают страшные бури и сулят неприятности, поэтому, согласно всем приметам — суеверным или наблюдательным, — данный день считался весьма благоприятным для того, чтобы взойти на борт судна и пойти в плавание.

Что и собирался предпринять Зархель: его экипаж уже прибыл в порт восточной, меловой гавани, однако Главный советник не торопился покидать повозку. Рядом с ним на сидении были разложены бумаги, и мужчина слишком увлёкся прочтением одного из доносов, настолько, что даже не заметил, как кучер подвёз его к пристани, как слуги доставили на судно всю поклажу и как исчез Дуностар, ушедший наводить в каюте порядок и давать распоряжения на благо дядюшки. Зато Зархель сразу оторвал взгляд от страниц, как только постучал, а затем приоткрыл дверцу повозки его излюбленный шпион Луридас.

— Ваша Светлость, вынужден Вас огорчить, — сразу заговорил о деле светловолосый мужчина, скрывающий лицо за пологим капюшоном, — мы так и не обнаружили следов Эбелиса, он словно в воду канул.

Луридас промелькнул в повозку ловко и бесшумно. Можно было бы подумать, будто напротив Главного советника никто не расположился на сидении, что это — лишь обман зрения, возникший из-за игры света и длинных теней, порождённых сумерками. Подобные соображения бы польстили Луридасу, ибо он, как и всякий лазутчик, уважал тени, а заодно ещё и поклонялся богини ночи, Сагра Соле. Больше Сагра Соле он чтил только Отравляющую Фахарис, на родину которой и стремились эти путешественники.

— Я прикажу наложить на него суровые штрафы, коли он не объявится до поднятия якоря.

На мгновение Зархель задумался и уставился в окно. Чуток поразмыслив, он вдруг изменил своё мнение:

— Впрочем, это не имеет значения. Я вычту с него, если он не прибудет к воротам Орма к сроку, а пока что дам ему увольнительную.

— Ваша Светлость, — обстоятельно и вкрадчиво зашептал Луридас, и сразу стало ясно, что его порядком беспокоит произошедшее, — Эбелис не склонен поступать похожим образом, и я переживаю, как бы он…

— Что? Вздор! — перебил собеседника Зархель. — Он, наверное, в очередной раз напился вусмерть зана и спит в какой-нибудь канаве, ты будто сам его не знаешь?

— Люди пропадают во дворце, — чеканно отбил языком шпион и зловеще улыбнулся.

Как раз в этот момент мимо промелькнула карета, на которой горели фонари, и по блестящим зубам Луридаса пробежалась полоска рыжего света.

— И, в основном, пропадают те из них, которые связаны данническими узами с Её Милостью или Вашей Светлостью.

— Брось, это вздор, — махнул рукой советник, хотя он, безусловно, дураком никогда не был и всё прекрасно понимал. — Никуда не