Вероятно, прежде он боялся причинить ей боль.

Действуя очень бережно, он снова поцеловал ее; легонько поглаживая руками талию, пока его губы медленно ползли вниз по ее подбородку, а затем по шее. Эта легкость почти причиняла ей боль. Она была сродни тончайшей мелодии, отдаленному шуму океанских волн. Телла хотела уничтожить разделяющее их расстояние. Тому, что между ними сейчас происходило, следовало стать началом чего-то нового, но почему-то было похоже на конец. Будто каждое легкое, как перышко, прикосновение губ Легендо было невысказанным прощанием.

Небо снова озарилось вспышками разорвавшихся фейерверков, золотых, фиолетовых, куда более ярких, чем прежде.

Телла крепче обхватила его за шею, пытаясь удержать и его самого, и нынешнее мгновение, но он уже отстранялся, ставя ее на ступеньки.

– Что не так? – воскликнула она.

– Мне нужно уйти. – Его взгляд сделался непроницаемым, а губы сжались в суровую линию. Затем он опустил ее слабое тело вниз, усадив на холодные ступени из лунного камня. – Прощай, Телла.

У нее внутри все оборвалось. Если бы она стояла, то сейчас ноги точно не выдержали бы и подкосились.

Легендо зашагал прочь. Он ее покидает!

– Подожди! Куда ты идешь?

Но он лишь продолжал спускаться по ступенькам.

На мгновение она испугалась, что он не обернется. Но то, что он сделал, было едва ли не хуже. Его глаза, бывшие прежде такими жаркими и полными эмоций, больше не блестели, не сияли и не искрились. Они сделались потухшими, безжизненными – и становились все холоднее с каждым ударом сердца, как растворяющийся в бархате неба фейерверк.

– Мне нужно быть в другом месте. И, как бы это ни выглядело со стороны, в твоей истории я все же не герой.

Телла почувствовала, как в груди у нее что-то разбилось – возможно, сердце, не выдержавшее его ухода. Как будто не он только что освободил ради нее Мойр, попутно погрузив весь мир в хаос.

Холод ступеней, на которых сидела сейчас Телла, не шел ни в какое сравнение с ледяным сердцем человека, оставившего ее здесь. Парни бросали ее и раньше, но никогда прежде ей не было так больно. Ей хотелось встать и уйти с высоко поднятой головой, чтобы показать, что Легендо значит для нее так же мало, как, очевидно, и она для него. Но руки и ноги до сих пор казались слабыми, тонкими и жалкими, будто вырезанные из бумаги.

В какофонии фейерверков, еще потрескивающих на небе, она вдруг услышала наигранный вздох и увидела Джекса, неторопливо поднимающегося по лестнице и на ходу качающего головой. Выглядел он так, будто сначала принарядился, а потом ввязался в драку. Его приталенный сюртук был расшит завитками потертой золотой вышивки, а надетая под ним кремовая рубашка, возможно, выглядела бы прекрасно, если бы не оторванное от манжет и воротника кружево. Две пуговицы на шее тоже отсутствовали.

– Говорил же я тебе, что занимать чужое место в карте – плохая идея.

– Откуда ты знаешь, что именно это произошло? – спросила Телла.

– Я – Мойра. Мне положено знать подобные вещи.

Телла попыталась принять более достойное положение, но конечности оставались крепко прижатыми к холодному камню.

– Ты что же – с самого начала знал, что это произойдет?

– Такова была одна из возможностей. – Джекс продолжил свое ленивое восхождение. Если он и был разочарован тем, что не встретился с Легендо, то его голос ничем этого не выдал. Его красивое лицо оставалось непроницаемым и казалось совершенно равнодушным, если не считать крошечной морщинки между бровями. – Грусть тебе не к лицу.

– Я не грущу, а злюсь, – возразила Телла. Джекс был последним человеком, которому она хотела бы раскрыть свое сердце, но, кроме него, поблизости никого не было, а то, что накопилось на душе, уже изливалось мощным потоком, сдержать который было невозможно.

– В карту я себя поместила отчасти потому, что не хотела, чтобы ты забрал силы Легендо или убил его. А потом он просто оставил меня здесь, на этих ступеньках.

– Неужели ты действительно ожидала от магистра Караваля иного обращения?

Возможно, от магистра Караваля она в самом деле большего и не ожидала, чего нельзя сказать о Данте. Как мог кто-то, отказавшись от цели, которой служил, просто бросить ее? И почему, в таком случае, ответил на ее поцелуй? Ему бы следовало отпрянуть от нее в то мгновение, когда она прижалась губами к его губам.

– Ты определенно грустишь. – Рот Джекса скривился от отвращения.

– Перестань осуждать меня. Это только так выглядит, потому что я не могу пошевелиться. Если б могла, то не торчала бы здесь, а была бы со своей матерью.

– Так ты знаешь, где она? – протянул Джекс.

Телла нахмурилась.

– Разве у тебя других дел нет? Не должен ли ты сейчас праздновать с остальными Мойрами, которых освободил Легендо?

– Посмотри на себя! Проведя в плену карты всего несколько минут, ты невероятно ослабела. А Мойры томились взаперти на протяжении веков. Хоть теперь они и на свободе, потребуется, по крайней мере, несколько недель, прежде чем кто-либо из них – и твоя мать, кстати, тоже – достаточно окрепнут, чтобы хотя бы глаза открыть. И даже когда они полностью придут в себя, все равно будут лишены своей силы из-за Легендо.

– Почему же тогда ты не строишь планы, как забрать у него оставшуюся часть своей магии?

– А кто сказал, что я этого не делаю? – От улыбки Джекса на щеках появились ямочки, странно острые, те же самые, какие она увидела при их первой встрече. Сейчас она ненавидела их так же сильно, как и тогда. Вообще, такие ямочки считаются очаровательными, признаком добродушной натуры, но у Джекса они всегда казались предвестниками нападения.

Руки и ноги Теллы все еще не слушались, поэтому все, что ей оставалось, это наградить Джекса свирепым взглядом.

– Убирайся!

– Хорошо. Но тебя я заберу с собой.

Одним ловким движением Джекс поднял ее со ступеней и прижал к себе. Какими бы слабыми ни были на вид его худые руки, в них оказалась сосредоточена недюжинная сила.

– Что ты делаешь? – взвизгнула она.

– Отнесу тебя к твоей сестре. Не трать остатки энергии на сопротивление.

Если бы только Телла могла оказать сопротивление! Но у нее не было сил, и она устала бороться. Ее битва закончилась на этих ступенях в тот момент, когда Легендо повернулся к ней спиной и ушел. Все, чего она хотела сейчас, – чтобы ночь закончилась, и снова вышло солнце. Тогда, глядя на небо, ей больше не придется видеть кровоточащие звезды и вспоминать о Легендо. На данный момент ее единственным достижением было освобождение матери, но пока не увидит ее во плоти, все равно не поверит, что сумела это сделать.

– Ты плачешь? – спросил Джекс.