– Что ты сделал с моей сестрой? – воскликнула она, гневно указывая на него пальцем. Ее белые кружевные перчатки при этом разом превратились в кожаные угрожающего черного цвета.

Она готова была наброситься на него, если бы Хулиан не обнял ее за талию, удерживая. Он был в костюме Хаоса: одетый в тяжелые доспехи и пару шипастых перчаток, он, казалось, готов в любую минуту броситься в бой. Но Телла видела неподдельный страх, кипящий под поверхностью его застывших черт. В отличие от Скарлетт, он должен был знать, что Джекс – не кто иной как Принц Сердец. Если Хулиан в самом деле брат Легендо, то не мог не задаваться вопросом, почему Мойра до сих пор жива.

Джекс только вздохнул.

– Неужели никто в этой семье не приучен говорить спасибо?

– Каждый раз, когда я вижу мою сестру в твоем обществе, ей причинен какой-то вред, – с укором произнесла Скарлетт.

– Вовсе не каждый раз. – Джекс сверкнул белозубой улыбкой, и его взгляд быстро переместился с Хулиана на Скарлетт. Телла не знала, что именно означает это безмолвное выражение, но что бы это ни было, заставило Скарлетт захлопнуть рот.

– Да и в нынешнем ее состоянии я не повинен, – продолжил Джекс. – Твоя сестра выиграла игру, но это отняло у нее много сил. Она упала в обморок в районе Храмов, а Легендо, этот мнимый джентльмен, там ее и оставил.

– Ты встречалась с Легендо? – спросила Скарлетт, и тон ее голоса сделался одновременно любопытным и подозрительным – под стать страдальческому выражению лица Хулиана, который тоже был удивлен и нервничал. Всякий раз в присутствии Скарлетт он глаз с нее не сводил, но теперь пристально глядел на Теллу, будто опасаясь того, что она может сказать дальше.

– Я… – Язык Теллы разом сделался неповоротливым, и она почувствовала, как напряглись руки Джекса. Должно быть, именно поэтому он и притворялся заботливым: все еще не терял надежды раскрыть истинную личность Легендо, чтобы вернуть себе полную силу и вершить деяния куда более страшные, чем смертельные поцелуи. Но даже если бы Телла была готова поделиться с ним секретом Легендо, тяжесть ее языка и давление магии на горло давали понять, что она не сможет раскрыть его, как бы сильно ни старалась. – Я мало что запомнила, – уклончиво ответила она и бросила взгляд на Хулиана. – Как только я выиграла игру, Легендо ушел.

Вспышка облегчения осветила глаза Хулиана, а выражение лица Скарлетт стало более настороженным.

Джекс тяжело вздохнул, и Телла спиной ощутила, как его грудь сначала поднялась, а потом медленно опустилась.

– Что ж, пришло время откланяться. Нужно отыскать твою мать, Телла.

– Нет! – воскликнула та.

Скарлетт напряглась, а Джекс удивленно вздернул брови.

– После всего, что случилось, ты не хочешь ее видеть?

– Хочу, конечно. А вот тебе не советую трогать ее и пальцем.

– Я надену перчатки, – насмешливо отозвался Джекс и, понизив голос, добавил на ухо Телле: – Люди знают, что не стоит заключать сделку с Мойрами, но все равно это делают, потому что мы всегда держим свое слово. Я обещал, что если ты выиграешь игру, я воссоединю тебя с твоей матерью, и именно это собираюсь сделать.

Джекс осторожно положил Теллу в холодные объятия статуи с вытянутыми вперед руками, и на долю мгновения она испытала извращенное желание поблагодарить его, но этот порыв быстро угас.

– Я ненавижу тебя по-прежнему, – сказала она.

– Наверное, это и к лучшему.

С этими словами он бесшумно удалился. Как только он скрылся из виду, Скарлетт помогла сестре выбраться из каменных объятий статуи.

Ноги Теллы все еще были ватными, но она уже могла стоять. Скарлетт обняла ее, и она с готовностью прильнула к старшей сестре. Воздух в саду оставался теплым, но температура постепенно падала. На заброшенных статуях образовался иней, ночные мотыльки исчезли.

– Мы можем вернуться во дворец? – пробормотала Телла.

– Конечно, – отозвалась Скарлетт.

– Тебе помочь? – спросил Хулиан.

Скарлетт быстро покачала головой, и они обменялись молчаливым взглядом, стоившим многих слов. Хулиан быстро поцеловал ее в щеку, а затем снова повернулся к Телле. В его янтарных глазах светилось что-то похожее на сочувствие.

– Мне очень жаль, – проговорил он. Имени он не назвал, но и так было понятно, что он имеет в виду Легендо. – Пока длится игра, он может сделать кого-то центром своего мира, но как только она заканчивается, всегда уходит и никогда не оглядывается.

Телла чувствовала, что Хулиан пытается помочь ей, но от его слов стало только хуже.

– Не важно, – сказала она. – Я рада, что Караваль завершился.

Хулиан задумчиво потер рукой шею, и Телла испугалась, что он собирается добавить что-то еще, от чего будет труднее отмахнуться без проявления эмоций. Она решила, что ему больше хотелось найти своего брата, чем продолжать разговор с ней. Хулиан, должно быть, понял, что все пошло не так, как планировалось, в тот момент, когда увидел Теллу в объятиях Джекса.

Не сказав больше ни слова, он вышел из сада и растворился в ночи.

Как только он ушел, Скарлетт снова повернулась к Телле. В ее глазах застыло множество вопросов. Телла не знала, собиралась ли сестра спросить об их матери, или об игре, или о том, из-за какого такого поступка Телла оказалась в столь плачевном состоянии.

Одно Телла знала наверняка: у нее нет сил ни ссориться, ни спорить, ни видеть разочарование на лице сестры. Скарлетт заслуживала ответов, но Телла не была готова рассказать всю свою историю. Она просто хотела, чтобы кто-нибудь утешил ее и позаботился о ней до наступления рассвета.

Скарлетт порывисто обняла ее.

– Когда поймешь, что готова поговорить, я обязательно тебя выслушаю.

– Я бы предпочла все забыть. – Телла обмякла, прижавшись к сестре. Она не намеревалась ничего говорить, но как только вымолвила первое признание, остальные вырвались сами собой: – Я совершила ошибку, Скар. Я никогда не хотела ни в кого влюбляться, но, как мне кажется, отдала свое сердце Легендо.

Нынешний День Элантины оказался самым неприметным за всю историю Меридианной империи. После недели Караваля, с его пылающими созвездиями и зреющим напряжением, все празднования по случаю дня рождения императрицы были отменены из-за того, что ее здоровье продолжало ухудшаться. Утром подданным сообщили о ее болезни, и потому вся Валенда пребывала в мрачном настроении. Даже солнце светило не так ярко; казалось, оно с удовольствием пряталось за облаками. Виден был лишь один его лучик, заглядывающий в комнату, где сидели сестры Донателла и Скарлетт Дранья.

Телла чувствовала себя так, словно попала в мир, в котором ее сокровенные мечты и ночные кошмары сплелись в единый клубок.