Мать множество раз являлась ей во снах, обычно тревожных и заканчивающихся одинаково: Палома снова и снова бросала дочь. Время от времени Телле снилось, что она возвращается. Эти видения походили друг на друга как две капли воды: она спит, а Палома подходит и будит ее нежным поцелуем в лоб. Тогда она открывала глаза и обнимала мать за шею, испытывая неописуемую радость.

Телле всегда казалось, что желание плакать идет рука об руку с потребностью смеяться, даря почти болезненное счастье, которое тяжело наваливалось на грудь, стесняя дыхание, затрудняя произношение слов. Теперь, когда ее мать вернулась, это чувство стало проявляться еще более отчетливо.

Палома лежала на кровати Скарлетт, умиротворенная, с бледными щеками, темными волосами и неестественно красными губами, похожая на сказочную Спящую Красавицу. Телла старалась не обращать внимания на слишком яркую окраску губ и кожи своей матери, напоминая себе, что в течение многих лет та томилась в плену карты и была не живой женщиной, а лишь изображением.

Отныне Палома свободна – благодаря младшей дочери. Одна эта победа должна была подарить Телле крылья, внушить желание парить по комнате, выпорхнуть из окна и кружить над стеклянным внутренним двором внизу. Но подобная мысль взбудоражила воспоминание о паре вытатуированных на спине крыльев, что неизбежно направило мысли к тому, о ком она не должна была думать. О Легендо.

Стоило ей произнести его имя, даже про себя, как кровь у нее в жилах вспыхнула.

Она понятия не имела, куда он отправился после того, как оставил ее на ступеньках перед Храмом Звезд, и даже не хотела об этом думать. Не желала вспоминать каждую встречу с ним, каждое слово, которое он ей сказал, каждый взгляд, которым одарил, каждый поцелуй, которым они насладились. Воспоминания причиняли боль: жгли глаза, легкие и горло. Особенно тяжело ей делалось всякий раз, как она воскрешала в памяти их последние мгновения вместе.

Продолжать думать о нем было похоже на слабость. Телла понимала: чтобы изгнать Легендо из своих мыслей после всего ими пережитого, ей пришлось бы стать совершенно бесчувственной. Но она этого не хотела. Однако и зацикливаться на нем тоже не стоило.

Единственный способ перестать размышлять о нем состоял в том, чтобы сосредоточиться на своей матери, которая теперь здесь и в конце концов проснется.

Телла не переставала изумляться тому, что Джекс сдержал обещание и вернул ей Палому. Может, он все-таки влюблен в Теллу, и она и правда его единственная настоящая любовь. С другой стороны, служить объектом сердечной привязанности Мойры – штука опасная. Но сейчас Теллу волновали вовсе не боги и богини Судьбы, ведь Джекс ясно дал понять, что им потребуется куда больше времени, чем ее матери, чтобы очнуться от многовекового заточения в картах.

Телла отерла лицо Паломы смоченной в холодной воде тканью, хотя могла бы этого не делать, ведь жара у той не было. Однако сама Телла чувствовала себя лучше, делая хоть что-то.

– Со времени своего исчезновения она нисколько не постарела, – заметила Скарлетт. – Это неестественно.

– Ну, едва ли можно считать естественным нахождение в плену карты, – резонно возразила Телла.

Скарлетт в ответ еще сильнее нахмурилась.

Прошлой ночью, едва вернувшись во дворец, Телла плюхнулась на постель сестры и мгновенно заснула, а когда проснулась, увидела Джекса, внесшего на руках бесчувственную Палому. Он не сказал, где ее нашел, намекнул лишь, что благодаря великой жертве Теллы она освободилась из плена карты.

Телла надеялась, что хотя бы на этот раз сестра предпочтет не говорить об их матери. Однако довольно трудно игнорировать кого-то, кто лежит прямо здесь, в комнате, да еще и выглядит проклятым. Скарлетт безжалостно допрашивала Теллу, пока та во всем не призналась.

Скарлетт болезненно восприняла большую часть рассказа сестры, особенно то, что она заняла место Паломы внутри карты. Умоляя Теллу никогда больше не рисковать подобным образом, Скарлетт обратила свой гнев на их мать; и распалилась до такой степени, что была не в силах смотреть на Палому, не хмурясь.

Телла не порицала сестру, понимая, что гневом та прикрывает собственное чувство вины, ведь она не знала о стольких вещах, происходивших во время Караваля, который на этот раз был самым что ни на есть настоящим. Но Скарлетт едва ли стоило терзаться. Еще более удивительно, что и Телла не могла заставить себя сожалеть ни о чем содеянном. Однако ей не следовало так сильно увлекаться Легендо, о котором, к счастью, сестра предпочла не упоминать вовсе.

Телле было любопытно узнать, раскрыл ли Хулиан Скарлетт, что Данте и есть Легендо. Сама Телла, как оказалось, физически не могла об этом говорить. Скарлетт поделилась с младшей сестрой решением о том, чтобы дать Хулиану еще один шанс. В подробности она вдаваться не стала, понимая, каковы сейчас чувства Теллы касательно Легендо и Караваля. Однако Телла не сомневалась: сестра не удовольствовалась бы одними жаркими взглядами и поцелуями и не простила бы Хулиана так просто, следовательно, он все же раскрыл ей истинную личину Легендо, хотя прошлой ночью она этого и не показала.

– Давай-ка сыграем в карты! – предложила Телла. – У тебя есть обычная колода? – Она выдвинула ящик стоящей у кровати Скарлетт тумбочки.

– Нет! – Скарлетт так и подскочила на месте.

Не отреагируй сестра так бурно, Телла, возможно, закрыла бы ящик, не приглядываясь к его содержимому, но крик Скарлетт распалил ее интерес.

В ящике лежала книга в дорогом переплете из красной кожи, из-под которой выглядывало не менее красивое письмо.

– Что это? – Телла вытащила конверт из-под книги. Он был адресован Скарлетт. Указанный обратный адрес оказался Телле незнаком, а вот написанное над ним имя, напротив, хорошо известно: граф Николя д’Арси.

Телла в молчании села, решив, что поддаться эмоциям – отнюдь не лучшая идея. Скарлетт покраснела до корней волос.

– Я все объясню, – сказала она.

– А я считала, что ты хочешь дать Хулиану еще один шанс.

– Так и есть. Но и Николя заслуживает того же.

– Николя? Выходит, к своему бывшему жениху ты теперь обращаешься просто по имени? – Телла продолжала цепляться за призрачную надежду, что сестра шутит, намереваясь отплатить ей той же монетой за хранимые от нее секреты. Хотя, если все это правда, напряженные взгляды, которыми Скарлетт и Джекс обменялись в саду, теперь обретали смысл. – Значит, вот кого ты хотела отыскать с помощью Джекса?

– Джекс сказал тебе, что я обращалась к нему за помощью? – Скарлетт казалась удивленной, как будто действительно доверяла Принцу Сердец.

– Я видела, как вы с ним выходили из одного экипажа прошлой ночью, – призналась Телла.

Скарлетт прижала руки к щекам в попытке скрыть румянец.

– Я разыскала его после твоих слов о том, что он смог найти нашу мать. Я и сама пыталась искать Николя, но безуспешно. Попросив Джекса о помощи, я также, воспользовавшись возможностью, расспросила о его намерениях в отношении тебя. Правда, он не был со мной честен.