Обратите внимание, что Иисус не совершает чуда с передвижением горы, а только говорит о такой возможности – отправить ее в море. В одном древнем патерике есть эпизод, где два монаха обсуждают этот текст. Один из монахов уже очень просветленный, и он просто цитирует его другому монаху, пытаясь чему-то его научить, и в процессе цитации ближайшая гора передвигается на другое место. Монах обращается к горе и говорит, что он не приказывал ей перемещаться, а просто цитировал текст, и велит ей встать на место, и гора возвращается обратно. В общем, патерик предлагает версию, согласно которой даже цитация текста может передвинуть гору, если есть достаточно веры. Если мы принимаем логику патерика, то при словах Иисуса тоже должна была передвинуться какая-то гора, ведь Иисус не просто цитирует текст, а пытается что-то продемонстрировать, но гора, однако, никуда не двигается. Это не значит, что у Иисуса нет силы, просто его слова метафоричны.

Речь идет про «эту гору», то есть гору Сион – ту самую, на которой стоит Иерусалим и находится храм. Говоря, что все это любой может ввергнуть в море, Иисус обесценивает храм. То есть он утверждает, что если у человека достаточно много веры, то вся эта история с храмом, святым градом, всем этим могуществом, которого чают ученики, не имеет никакого значения – все это можно выкинуть в море. Если веры нет, не получится отказаться от всего этого. Но если вера есть и нет сомнений – не нужен ни святой град, ни храм. Вспомним, что и в эпизоде со смоковницей под деревом, не приносящим плодов, подразумевается тот самый храм. Иисус очищает храм от торгующих, показывая этим, что на самом деле в нем происходит. Проклиная смоковницу, Иисус фактически проклинает весь образ жизни, не приносящий плодов. Подобные слова, обесценивающие храм – а их было немало у Иисуса, – и будут потом служить поводом для обвинений, что он хотел разрушить храм.

Стих 24 переведен неправильно. «Потому говорю вам: все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам». В оригинальном тексте в словах, переведенных как «верьте, что получите», используется грамматическая форма, подразумевающая, что действие уже совершено. В переводе должен использоваться глагол «получили», а не «получите». То есть стих 24 должен звучать так: «Все, чего ни попросите в молитве, верьте, что вы это получили, и будет вам». Фраза «верьте, что получите» подразумевает какое-то откладывание и ожидание, а фраза «верьте, что получили» – убеждение. То есть, если вы действительно верите, то, помолившись, должны быть убеждены в том, что это уже есть. Тогда какое-то продолжительное, длительное вымаливание, которое принято практиковать, свидетельствует о том, что молящийся не поверил на самом деле.

В стихах 25–26 прослеживается связь с молитвой «Отче наш». Очевидно, что они не имеют отношения к предыдущему тексту, но почему-то вставлены сюда, чтобы уточнить предыдущую мысль. Разберемся, почему евангелист решил их объединить и какого эффекта хотел этим добиться. «И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших». Любые наши просьбы и молитвы подразумевают какие-то интересы, которые мы хотим удовлетворить, но наши интересы не всегда согласуются с интересами других людей. Когда мы просим чего-то для себя, мы никогда не задумываемся о том, как это может повлиять на судьбы других людей. Может быть, чтобы у одного появилось то, о чем он просит, нужно, чтобы у кого-то другого что-то изменилось не в лучшую сторону. Кроме того, наша просьба может подразумевать чье-то наказание, чье-то воспитание, вообще вмешательство в чужую жизнь. Возможно ли согласовать все противоречивые человеческие желания? Иисус говорит, что все, чего мы просим, обязательно исполнится, но при двух условиях: если это не нарушает интересов других и не противоречит замыслу Бога. Поэтому речь здесь идет о прощении. Человек, не прощающий других, пытается подстроить мир под себя, думает не о целом, а о себе, не осознает себя частью целого, и Бог не будет выполнять желание такого человека. А если человек чувствует себя в единстве со всеми, он не сможет просить в ущерб интересам других. Поэтому условие «прощайте согрешения другим, чтобы и Бог простил вам» – это про то, что, испрашивая что-то для себя, ты всегда должен думать об интересах целого.

В этом ключе выглядит странной вообще вся молитвенная практика, когда мы просим чего-то для себя. Что мы можем знать такого, чего не знает Бог? Можем ли мы быть уверены, что наши желания точно не вступят в противоречие с желаниями других? Напрашивается только один вывод: единственная возможная молитва – «пусть будет Твоя воля» и благодарность за то, что есть. Все остальное будет попыткой что-то навязать Богу, что-то вроде: «Слушай, я тут подумал, что-то у тебя не очень хорошо в мире вот здесь устроено, я хочу внести рационализаторское предложение, обрати внимание, пусть там архангелы подсуетятся». В общем, если довести эту мысль до логического конца, все наши долгие молитвословия превращаются в какой-то фарс, бесконечный театр. И, кстати, в другом месте мы прочитаем слова Иисуса, что не стоит умножать слов на молитве (Мф. 6:7), потому что и Господь так знает, что вам нужно.

Мк. 11:27–33 «Пришли опять в Иерусалим. И когда Он ходил в храме, подошли к Нему первосвященники и книжники, и старейшины и говорили Ему: какою властью Ты это делаешь? и кто Тебе дал власть делать это? Иисус сказал им в ответ: спрошу и Я вас об одном, отвечайте Мне; тогда и Я скажу вам, какою властью это делаю. Крещение Иоанново с небес было, или от человеков? отвечайте Мне. Они рассуждали между собою: если скажем: с небес, – то Он скажет: почему же вы не поверили ему? а сказать: от человеков – боялись народа, потому что все полагали, что Иоанн точно был пророк. И сказали в ответ Иисусу: не знаем. Тогда Иисус сказал им в ответ: и Я не скажу вам, какою властью это делаю».

Типичный еврейский диалог. «Скажите Мойша, почему вы, евреи, всегда отвечаете вопросом на вопрос? – А почему-таки вас это интересует?» Здесь важно понять, о чем спрашивают первосвященники, книжники и старейшины. Мы, забывая контекст, представляем, что они имеют в виду все подряд дела, о которых мы прочитали, но на самом деле их интересует эпизод очищения храма. Они спрашивают