Она встала и поплелась к ближайшему бару – среди лимонных деревьев на парковой аллее стоял одинокий столик, вдали от основной вечеринки. Казалось, сама судьба оставила его здесь в темный для Леды час. Возможно, завтра ее посадят в тюрьму, так почему бы не насладиться последними моментами свободной жизни?

– Виски с содовой, – на автомате сказала Леда, приближаясь к бару. – И второй бокал.

Барменша показалась Леде знакомой.

– Мы встречались?

Девушка пожала плечами:

– Я работаю в «Высоте». Меня зовут Мэриель.

Быстрыми, выверенными движениями она смешала коктейль.

– А теперь ты здесь? – растерянно спросила Леда.

– Фуллеры наняли кое-кого из персонала «Высоты» для обслуживания вечеринки. Круто, да?

– Ага… – Леда об этом не слышала, но Фуллеры вполне могли себе это позволить.

– Ты здесь одна? – Девушка поставила напиток на столешницу и изогнула бровь.

– В настоящий момент да. – Леда хмуро глянула на матово-черный бокал. – Мрачновато, – заметила она.

Из таких кубков, наверное, пили в аду потерянные души. Угольно-черный, под стать их грязным секретам, подумала Леда, делая глоток. У напитка оказался необычный терпкий привкус.

– Прости. Мне дали только черные и белые. – Мэриель достала белый бокал, но Леда покачала головой: какая разница? – Что ж, Леда, не стоит на такой вечеринке пить в одиночестве, – сказала Мэриель и смешала напиток для себя.

Разве она называла девушке свое имя? Леда испуганно вздрогнула. Виски добрался до головы быстрее, чем она ожидала. Леду замутило: не то от алкоголя, не то от мысли о том, как ее признание крутят по всем новостным лентам.

На секунду Леде показалось, что она заметила во взгляде Мэриель оживление и любопытство. Странно. Леда опустила бокал и посмотрела на ночное небо. Повсюду сияли звезды, крошечные огоньки, как символ чего-то яростного и яркого. Надежды?

Леда знала: у нее надежды не осталось. Она подняла черный бокал и, поморщившись, допила обжигающий горло виски – чтобы избавиться от боли, которую причинил ей своим поступком Ватт.

Задыхаясь, Эйвери бежала за мигающей путеводной звездой, которая вела ее к Атласу. Слава богу, он не выключил обмен данными о геопозиции, даже после всего, что они наговорили друг другу. Она оставила за спиной гостей, облаченных в черные и белые наряды, – накрашенные лица яркими, некрасивыми пятнами выделялись на фоне темноты, – а теперь следовала за пульсирующим маячком, который, словно Полярная звезда, показывал ей путь домой.

Завернув за угол, Эйвери облегченно вздохнула: она увидела Атласа прямо под сияющей желтой звездой у себя на линзах. Он хмурился, разговаривая с отцом и группой инвесторов. Прежде чем подойти, Эйвери поправила прическу и пригладила изысканное кружево на горловине.

– Атлас, мне нужно с тобой поговорить.

Она заметила, как вздрогнул отец, но сейчас это не имело значения. Как и ничто другое, кроме Атласа.

Он мельком глянул на нее и отвернулся:

– Мы сейчас немного заняты.

Слова Атласа ранили, но Эйвери забыла о гордости.

– Пожалуйста, – попросила она.

Атлас замешкался, но потом извинился перед инвесторами и отошел с Эйвери подальше от прочих.

– Что происходит?

Не отвечая, Эйвери решительно повела Атласа за собой: все ниже и ниже, пока они не достигли ворот с надписью «Нет доступа». Открыв их, она затащила Атласа на небольшой невзрачный балкон, заставленный какими-то аппаратами и выходивший на канал. Под ногами шумно плескалась вода.

– Теперь мы достаточно далеко? – саркастично заметил Атлас.

Эйвери не понравился такой враждебный настрой. В тело Атласа словно вселился незнакомец. Пропустив вопрос мимо ушей, Эйвери схватила любимого за ворот рубашки и, притянув к себе, грубо поцеловала.

Она обрадовалась, увидев прежнего Атласа: те же губы и руки, те же плечи. Эйвери провела руками по его спине и запустила пальцы в завитки на затылке. «Я так сильно тебя люблю, мне очень жаль», – хотелось сказать ей.

Атлас отстранился и покачал головой.

– Это нечестно, – дрожащим голосом произнес он. – Злишься на меня несколько недель кряду, а потом набрасываешься с поцелуями на самой многолюдной вечеринке.

– Прости, – прошептала она.

– Эйвери, что с тобой происходит? Чем вызвано… это?

Атлас нетерпеливо взмахнул рукой, имея в виду ее искромсанное платье и взъерошенные волосы. А еще поцелуй.

Главное – не паниковать, сказала себе она, но он назвал ее не Эйвс, а Эйвери!

– Тебе кое-что нужно знать о Каллиопе. Она не та, за кого себя выдает.

Слова эти прозвучали несколько наигранно, и Эйвери повторила попытку:

– Атлас, она мошенница… и врала тебе все это время, играла с тобой. Ты ей даже не нравишься.

– Что ты такое говоришь?

– Они с матерью… – Эйвери пыталась подобрать верное слово. Определение «аферистки» навевало атмосферу плохого голофильма. – Обманщицы. Они используют людей ради денег, а потом переезжают на новое место и меняют личность.

Эйвери сбивчиво объяснила все Атласу, не упуская подробностей. Рассказала про разные имена Каллиопы, про арест ее матери, переслала фотографии, найденные Ледой, во всем разнообразии поддельных личностей. Атлас молча кивал, почти не моргая.

– Вот черт, – пробормотал он, когда Эйвери замолчала.

Он покачал головой, словно не верил этому. Его карие глаза затуманились.

– Знаю. Мне так жаль.

На самом деле Эйвери хотела, чтобы Каллиопа уехала, отношения с Атласом наладились и весь мир вернулся на круги своя.

– Как ты об этом узнала?

Эйвери взяла Атласа за руку, сцепляя их ладони в замок.

– Не важно. Я не могу всего объяснить, но клянусь, что это правда.

Когда запустили второй залп салютов, из толпы на верхнем уровне раздался приглушенный вскрик. Эйвери смотрела на Атласа не отрываясь. Он притих, очевидно размышляя над услышанным. Казалось, он затерялся в своем собственном мире.

– Не переживай, – тихо проговорила Эйвери, страдая из-за его молчания. – Я велела ей уехать. А если она этого не сделает, мы ее заставим. Вместе мы можем что угодно.

Атлас резко выдернул ладонь из ее руки:

– Мы ничего не будем делать вместе. Я сам все улажу.

– Атлас…

– Прошу, не надо. Мне и так непросто.

Он упрямо уставился на воду, и Эйвери разозлилась: неужели он даже не мог посмотреть ей в глаза? Над головой черно-белыми вспышками взрывались фейерверки, отбрасывая на лицо Атласа неестественные тени.