потребовалось все силы, чтобы не сфотографировать. Главным образом потому, что это выставило бы меня подонком.

Я: Я так много думаю о тебе, что это вредно для здоровья, а потом ты присылаешь эту фотографию.

Я печатаю, но, поскольку я трус, не отправляю это. Когда собираюсь удалить текст, Джейден зовет меня по имени.

— ТиДжей, ты готов идти? Мы здесь голодаем!

— Да, я иду…

Я смотрю на экран, понимая, что каким-то образом отправил сообщение.

Ебать.

Я не могу перестать смотреть на сообщение, которое отправил Лоле два часа назад. Она, вероятно, этого не видела, но в голове этот надоедливый, жалкий голос говорит мне, что она видела, и ее это не волнует.

Особенно потому, что Лола не упомянула Хэллоуин или поцелуй на прошлой неделе. Я пытался поговорить об этом, но она всегда уводит разговор, и это сводит меня с ума. Не могу перестать прокручивать в голове поцелуй и то, как сильно я хочу сделать это снова.

— Думаю, я облажался, — голос Сейнта прерывает мои мысли.

Спрятав телефон в карман, я поднимаю голову.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что ты …

— Оно застряло у меня.

Он агрессивно тянет переноску, привязанную к его груди.

— Как тебе это удалось? — смеюсь я.

— Не знаю. Я просто примерял это, потому что… это не имеет значения. Помоги мне снять его.

— Где ребята?

Я поддерживаю Феникса на бедре и пытаюсь снять его свободной рукой.

После «Бенни» планировалось тусоваться в доме, пока не приедет Лола, но затем Сейнт заметил, что дом «не подходит для детей».

Какой университетский дом подходит для детей? У нас есть коробка, наполненная дерьмом, которое люди оставили на вечеринках, которые мы устраивали. Еще где-то валяются две надувные куклы и одна-две коробки презервативов. И у нас есть алкоголь, в большом количестве.

Мы не планировали, что хотим купить. Все, что я знаю, это то, что Джейден схватил тележку для покупок и исчез вместе с Лэндоном и Джаггером час назад. И это было после того, как Сейнт сказал, чтобы мы покупали что угодно, он оплатит. Я сказал, что заплачу за все, но он ответил:

— Как крестный отец, моя работа — портить его.

— Они сказали, что собираются взять что-то, что будет полезно для обучения Феникса — умственного — черт возьми, если я знаю. Они много чего сказали, — возмущается Сейнт.

Мне не следует говорить, учитывая его ситуацию, но действительно ничего не могу с собой поделать.

— В банку десять долларов.

Банка с деньгами Лолы натолкнула меня на мысль приобрести ее для дома. Сейчас там сто долларов.

Он бормочет что-то себе под нос, что очень похоже на итальянский. Может, я и не говорю этого, но уверен, что он меня обругал.

— Это действительно зацепило тебя, — терплю неудачу и смеюсь, наблюдая, как он изо всех сил пытается избавиться от этого.

— Отлично, думаю, мне лучше этим воспользоваться. Иди сюда, Полпетта, — Сейнт выхватывает у меня Никса и сажает его в переноску. — С таким же успехом ты мог бы принести пользу и применить свои навыки фотографии на мне.

Выгнув бровь, но не задавая вопросов, я делаю снимок, ухмыляясь Фениксу. Он счастливо висит на переноске, держа своего медведя. Феникс такой беззаботный и легкомысленный, что моя улыбка становится шире.

— Теперь отправь это Лоле и скажи ей, чтобы она отправила это Дейзи, — уверенно говорит Сейнт.

— Почему?

— Потому что большинству девушек нравится, когда парни хорошо ладят с детьми. Особенно, если это близкие для них дети. А Дейзи любит Никса больше всего на свете, поэтому, если она любит его, то полюбит и меня за то, что я люблю его.

Если это не кричит о бреде, то я не знаю, что это.

— Что это было? Прошло несколько месяцев, а она так и не проявила к тебе никаких признаков интереса. Я впечатлен твоей настойчивостью. Этого никогда не произойдет, но я аплодирую за решимость.

— Ты говоришь это сейчас, но на днях она улыбнулась мне, — заявляет он так серьезно, что я не знаю, смеяться или нет.

Моя губа дергается.

— Улыбка?

— Не смотри на меня так. Я знаю, о чем ты думаешь, но это прогресс.

— Так, прогресс.

— Больше, чем ты когда-либо зарабатывал с Лолой.

Я прищуриваюсь.

— Что ты знаешь о нас с Лолой?

Хитрая улыбка кривит его губы.

— Больше, чем ты думаешь.

Моя улыбка исчезает, и прежде, чем успеваю его о чем-то спросить, он уходит. Я следую за ним, мои мысли бушуют при мысли о том, что Лола говорит ему что-то о нас.

— Что ты знаешь? Она тебе что-нибудь сказала?

Сейнт останавливается перед игрушками для малышей, рассматривая разноцветные игрушки. Он указывает на некоторые, спрашивая Феникса, какая из них ему больше всего нравится.

— Сейнт.

— Это мое имя.

— Хватит играть. Она говорила тебе что-нибудь обо мне?

Он пожимает плечами.

— Возможно.

Я тяжело вздыхаю.

— Что она сказала?

— Не могу сказать. Я поклялся хранить тайну.

Он делает вид, что сжимает губы.

Ты, должно быть, шутишь.

— Секретность?

— Мы являемся частью OCC. Это наша клятва.

Я моргаю.

— ОСС? Клятва?

— Только детский клуб. У нас нет братьев и сестер, поэтому мы полагаемся друг на друга и тому подобное.

Он хватает синюю собаку, на которую указывает Феникс, и сжимает ее лапу. Я узнаю собаку по шоу, которое Феникс недавно начал смотреть и теперь стал одержим.

Я смотрю на него, не мигая.

— Опираться друг на друга? Ты знаешь Лолу почти три месяца. Когда вы, ребята, так… сблизились?

Что-то зеленое и отвратительное, пронзает мою грудь, вызывая горький привкус во рту.

— Я не знаю. Это просто произошло, — отвечает он со всей беззаботностью мира. — Мы вместе ходим на занятия, поэтому иногда встречаемся, пьем кофе и что-то обсуждаем.

Клянусь, мой правый глаз дергается.

— Обсуждаете?

Он смотрит на меня и посмеивается, пока Феникс озабочен синей собакой.

— Вещи, которые тебя не касаются, — говорит Сейнт и нахально улыбается.

Поскольку он меня бесит, а я мудак, я улыбаюсь, изо всех сил стараясь не позволить этой уродливой зеленой штуке появиться снова.

— Возможно, тебе и улыбнулись, но Дейзи сейчас разговаривает со мной, а я все время нахожусь у нее в квартире.

Да, мы с Дейзи находимся на другом уровне нашей… дружбы. Она больше не смотрит на меня так, будто хочет ударить ножом. И теперь больше со мной разговаривает, как будто по-настоящему.

Я надеялся, что это разозлит его, но он резко вздыхает, и улыбка на его лице становится шире.

— И однажды это