я не была уверена, что разговоры — это то, чего я от нее хотела. Но я по ней скучала. В ту неделю отсутствие Сильвы превратило мою жизнь в пропитанные сомнениями страдания, которые я изо всех сил пыталась понять. Это не было непохоже на то, как я тосковала по Изену до того, как мы переспали в Яме, но это не было и сильно похоже. Вот странная вещь в любви — она каждый раз другая. Каждый раз это совершенно новая тайна, которую нужно разгадать. Каждый раз это сопряжено с новыми опасностями, ловушками и наградами.

Хардт и Тамура поспорили о том, должна ли я согласиться с просьбой Ранд, как будто выбор принадлежал им обоим. Хардт отметил, что это, вероятно, будет довольно опасно; он должен был знать, что это скорее подстегнет меня, чем удержит. Я думаю, он знал, что, если пойдет со мной, ему придется сражаться, снова обагрить свои руки в крови. Мы все знали, что он не отпустит меня одну. Он сказал мне, что все еще ищет Кенто, но, похоже, никто в городе ничего не знает о малышке. У меня не хватило духу поделиться с ним своими подозрениями, и я не могла признаться в них самой себе. Это не помешало Сссеракису шепнуть мне правду. Мой ребенок, моя дочь, маленькая частичка меня, которую я создала, выносила и бросила, была мертва. Я жаждала снова увидеть ее лицо, прижать ее к себе, почувствовать жизнь, которую создала. Но они обе, Мезула и Сильва, почти признали, что ее больше нет. Пока я не заставила их сказать мне правду, я могла притворяться. Это было горе, с которым я просто не была готова столкнуться. Ни один родитель никогда не будет готов столкнуться с такими страданиями, и те, кто утверждает обратное, чертовски врут.

Тамура побуждал меня идти в До'шан. Он ничего не говорил ни о Авгуриях, ни о своей матери, а когда на него давили, он либо нес какую-то чушь, либо менял тему. Это сводило с ума: я знала, что у него есть так много ответов, которые я все еще искала, но он либо не мог, либо не хотел ими делиться. Он любил говорить мне: Время делает из всех нас учеников, и, полагаю, он был во многом прав. Конечно, время — это роскошь, которую мы плохо используем в юности. Я нахожу некоторую иронию в том, что чем старше я становлюсь и чем меньше лет мне остается, тем терпеливее я становлюсь. Возможно, это просто потому, что я намного лучше понимаю мир и осознаю, что он работает по своему собственному графику, и никакое нетерпение этого не изменит. Возможно, потому, что теперь я понимаю, что изменения, которые я произвела в мире, не обязательно изменили его к лучшему, и, если бы я уделила больше времени тому, чтобы остановиться и обдумать свои действия и их последствия, я поступила бы по-другому. Или нет. Импульсивность — одна из многих черт, которыми я известна, и даже седые волосы и морщинистая кожа не смогли избавить меня от этого. В конце концов, не было никаких сомнений в том, пойдет ли Тамура со мной, но он недвусмысленно сказал мне, что я не готова. И когда Тамура говорит прямо, это стоит принять к сведению.

С Имико все было совсем по-другому. Она рассмеялась, услышав о моем плане, и странно посмотрела на Тамуру, когда узнала его истинную природу. Не думаю, что она до конца поверила нам, но, кстати, она сбежала, чтобы не встречаться с Ранд. Она назвала меня дурой и даже хуже, утверждая, что на До'шане я не найду ничего, кроме ранней могилы. Но на этот раз я не обратила внимания на ее взрыв гнева. Имико спорила до самого выхода, а потом мы все равно обнаружили, что она нас сопровождает. Она сыграла много ролей в своей жизни; воровка, ассасин, шпионка, приемная мать, но для меня Имико всегда будет младшей сестрой, о которой я никогда не мечтала. Это не значит, что я втайне не рада, что она у меня есть.

Я понятия не имела, как набрать тех, кто мне был нужен. Для успеха любого штурма требуются воины, но в Ро'шане их не было. Это был торговый город, который летал в сотнях футах над землей. Ни одна другая нация во всем Оваэрисе не могла надеяться предпринять какие-либо военные действия против города Мезулы, и, если бы им это каким-то образом удалось, они обнаружили бы, что големы более чем готовы указать им на ошибочность их действий. Также было бы полезно иметь пару Хранителей Источников, которые могли бы меня поддержать. Я была уверена в своих силах, но, когда сражаешься с Джинном, разумно использовать другие цели, чтобы отвлечь на них гнев бога.

К сожалению, помимо меня, другие Хранители Источников, жившие в Ро'шане, были торговцами. Ингоманты, которые могли использовать магию для придания формы металлу, стали кузнецами и не более того. Я встретила аугоманта, который разработал способ накладывать чары на семена сельскохозяйственных культур, чтобы увеличить урожайность. Биоманта, который выезжал на дом к заболевшим жителям Ро'шана. Везде, где я искала в Ро'шане, я находила Хранителей Источников, которые даже не думали использовать свою магию для войны. Это создавало разительный контраст, потому что я понятия не имела, как использовать свою собственную магию для чего-то другого. В Академии Магии Оррана меня учили быть оружием с единственной целью — убивать. Я думала, что все Хранители Источников обучены сражаться, но в Ро'шане я обнаружила, что только земляне заставляют своих Хранителей играть эту роль.

Возможно, это было из-за того, что вся Иша на протяжении многих поколений находилась в состоянии войны. До того, как остались только Орран и Террелан, существовали дюжины малых королевств, каждое из которых боролось с прочими за гегемонию. Мы были континентом, населенным людьми, которые никогда не знали ничего, кроме войны, поэтому наша культура выработала способ находить Хранителей Источников и использовать их самым разрушительным образом. Превращать людей в оружие. Но я думаю, что не только история сформировала у нас такой образ мышления. Полазия находится через океан от Иши; это пустынное королевство, богатое минеральными рудниками и имеющее традиции торговли, а не войны. Тем не менее, они по-прежнему обучают своих Хранителей Источников воевать. Я думаю, что, возможно, такова природа землян — находить во всем самую разрушительную сторону, а затем совершенствовать ее до тех пор, пока она не станет очень опасной как