— Погодите, но это же неправильно. Так быть не должно. Он должен заранее все объяснить, выложить вам все условия сделки и подписать контракт. А получается — он вас обманул. Вы ведь просто зашли в тот зеленый кинотеатр, не зная, что он и чей он.

— Это с вашей точки зрения — неправильно. А с точки зрения добропорядочного христианина все очень даже законно. Прыжок в неизвестное — грех, достойный сожжения на костре или, на худой конец, выселения из своей собственной квартиры. Хайтек и пользование технологическими благами цивилизации — еще больший грех. Об этом даже ваш е…анутый препод-хиппи рассказывал. Не говоря уже о сумасшедших бабушках на паперти и в автобусах, бородатых джанки и религиозных фанатиках. Так что никакого контракта с кровавыми росчерками — все это голая литературщина. Вы заключаете свой договор, просто принимая его навязчивые предложения. Которые сыплются отовсюду. Пять тысяч баксов, двадцать рублей, курсовая работа или новое интерактивное развлечение — какая разница…

— Черт возьми…

— Он уже взял.

— Послушайте… но вы ведь несете полный бред. Звучит очень складно, но, блин… разуйте глаза, это же всего лишь шоу. Народные гуляния. Такие же, как на 850-летие Москвы. Посмотрите на людей — они довольны…

— Люди всегда довольны. Особенно когда их откатывают в анус ножкой от табуретки на глазах у изумленной публики. Это их дело, конечно, и не мне разжевывать им, что хорошо, а что плохо — но если дело касается меня, я вправе не дать. Чего бы от меня ни потребовалось. Кстати, «Деньги — говно!» — тоже всего лишь шоу. А люди — они всегда одинаковы. Несколько часов назад, когда их сюда сгоняли, они топтали друг друга и ловили самую лютую измену всей своей жизни, но теперь, собравшись здесь, они с удовольствием приняли версию — легенькую такую, лайт-версию, самую безобидную и вполне пригодную для понимания, — в соответствии с которой все это всего лишь шоу. То самое, о котором их заранее предупредили — каждого в отдельности, — и на которое их со всего города согнали таким оригинальным образом. Только если вы в это верите, спросите себя: как получилось так, что вы встретили в этой толпе меня именно того, кто так нужен вам для написания курсовой. Наверное, просто счастливое совпадение, а? И у вас, и у вашей Натальи Алексеевны, и у того брит-поповского парня на остановке, и у мальчика Толика с видеокамерой.

— Мир тесен. И вообще, все это я слышала только от вас. Откуда я знаю, может, вы просто придумали на ходу страшную историю, чтобы запугать глупую малолетку.

— Тогда откуда мне известны персоналии? Думай, девочка. Включай голову!

— Узнали о нашей группе, или кто-нибудь вам проболтался. Вот вы мне сейчас голову и морочите своими экспромтами-страшилками. Вы ведь писатель, у вас фантазия развита. А еще вы — самый настоящий псих, поэтому в вашей голове может твориться вообще неизвестно что.

— Ладно, ладно. Не спорю. Начни я сейчас убеждать вас в том, что все происходящее подчинено замыслу одного-единственного человека — тотчас сойду за того наркомана со спичками, а? Мир ведь — всего лишь то, что мы видим, не так ли? Модная такая теория. Поэтому пусть для вас это будет всего лишь шоу. Новое шоу Ролана Факинберга. То, которое он придумывал уже много-много лет. Еще более глобальное и искрометное, чем «Деньги — говно!». А я в своем мире буду поступать в соответствии с тем, как его вижу я. Пусть даже я вижу его другим и объясняю простые вещи сложнее, чем в нем принято. Удачи. А я пошел.

— Куда?

— Хочу сделать то, о чем мечтал десять лет. Сейчас я, правда, об этом уже не мечтаю, но ситуация изменилась.

— Х-ха, это просто смешно. Вы хотите голыми руками справиться с тем, кого считаете сатаной?

— Да.

— Подождите, куда вы?

— Если хотите услышать продолжение — идите за мной. Мне надо торопиться, он сейчас появится. Видите, этот его дом — он опускается. Он накрывает.

Озвучка толпы: свист, овации. Разрозненные голоса из народа:

— Давай, Ролан!

— Покажи говна, ё…ть!

— МЫ ТЕБЯ ЛЮУУБИИИММММ!!!

— Ой, подождите, не спешите так… Что вы собираетесь делать?

— Он ошибся. Он гениальный шоумен и режиссер, он всю жизнь заставлял людей делать то, что он им скажет. Я имею в виду: вообще всех. Но в одной вещи он однозначно нае…ался. В том, что не возит с собой охранников. Он считает, у него и так все на мази — хотя я понимаю, в принципе он, конечно, прав, потому что так оно и есть. Но все-таки на всякий случай стоило перестраховаться от всяких придурков вроде меня. Потому что не все хавают его корм. Подавляющее большинство, но не сто процентов. Он ведь всего лишь человек, поймите вы. Всего лишь человек. Просто более продвинутый, нежели все остальные. Так что не надо его обожествлять — я вот очень долго обожествлял одного парня, куда более опасного со своими кулаками, чем этот сраный толстый гном со своей гениальностью и хайтеком, с этим своим интерактивным фильмом — дорогостоящим проектом, ради которого ему пришлось бросить всенародно любимое телешоу «Деньги — говно». А потом я понял, что тот парень — всего лишь человек. Знаете, мне это очень многое дало. «Не сотвори себе кумира» — ваша парадоксальная христианская заповедь — не настолько мелка, как всем кажется. Она ведь распространяется не только на глупых маленьких девочек, которые мастурбируют у себя в комнатах на постер Робби Вильямса, выдранный из журнала «Fool», а вообще на всех. В том числе на тех, кто привык поклоняться, заглатывать дерьмо, которое льют им в уши, и называть себя рабами божьими, ну или там слугами дьявола — в зависимости от ориентации.

— Вы с ума сошли!

— Вас это удивляет? Вы же пишете курсовую на эту тему!

— Держите его! Он хочет его убить! Убить Ролана Факинберга!

Озвучка толпы:

— Мочи Факинберга! Бей жидов — спасай Россию!

— Ха-ха-ха!

— Х…ярь жирного пидораса!

— Народ уже пережрал, нах!

— Ты болен! Блядь, да открой же ты свои идиотские глаза, посмотри: народ просто веселится, что в этом такого???

— Я же говорю, народ будет веселиться всегда. Это как раз то, чему я помешать не в силах. Так что не бойся, милая Глюкоза, все будет хорошо. Вы даже ничего не заметите.

Неожиданно: скрежет, непроизвольный женский вскрик. Громкий шелест, производимый в непосредственной близости от микрофона.

— Ты что делаешь! Отдай сюда диктофон, бля, больной извращенец!

— Сейчас. Через минуту я отдам тебе твой ужасный диктофон, и больше мы не увидимся. Я только хочу сказать одну вещь. Для суда. Очень тебя прошу: что бы со мной ни произошло, пожалуйста, не стирай то, что я сейчас скажу. Обещаешь?

— Хорошо. Обещаю.

— Всего пара слов. Может, я не очень большой фанат старого бога и еще меньший любитель его поклонников — долбаных добрых христиан, но мне было не так уж плохо в его реальности. Пусть даже и в прошедшем времени. А то, что предлагает этот парень — оно не для меня. Да и прошедшее время у меня в его фильме вряд ли будет.