Уиллис Дэниелс мрачно кивал детективу, который ему что-то объяснял. Миранда прижала кулаки к глазам.

— Ничего у них не выйдет, — возразил я.

И рассказал Мило о своих последних находках. Тот не удивился, когда я поделился с ним информацией, полученной от Сэма Барреры. Как, впрочем, и тому, что никто не поспешит к нему на выручку, чтобы спасти его сделку с «Сенчури рекордс». Он лишь с сожалением вздохнул, когда понял, что Лес не сумел провести в жизнь свой план с шантажом. О моем разговоре с Мирандой я умолчал.

Мило ногой перевернул обгоревшую доску уцелевшей стороной вверх.

— Одна проклятая подпись. Столько усилий, нам же нужна всего одна подпись, мы бы даже обошлись без признания, что контракт Шека подделан. Только отказ от прав. Мы должны действовать сами, Наварр. В пятницу…

— Ты продолжаешь думать о крайнем сроке. После всего, что произошло?

— Перестань, Наварр. Если в «Сенчури» услышат…

Я отбросил доску в сторону, и она отлетела в мокрую траву.

— Это всего лишь отличная реклама. Можешь радоваться, Мило. Тебе не придется платить Бренту двадцать процентов за права на песни.

— Проклятье, Наварр…

Но я уже уходил от него. Иначе я бы ударил Мило, но для этого был недостаточно зол или пьян. Во всяком случае, пока.

Я не смотрел, куда иду. Оттолкнув в сторону пару репортеров, которые пытались взять интервью у помощника шерифа, я врезался в дородного офицера полиции в гражданском, который помогал технику собирать штатив для камеры.

Прежде чем я успел извиниться, помощник шерифа Фрэнк повернулся и посоветовал мне смотреть, куда я иду. Потом узнал меня и тут же проглотил все свои агрессивные комментарии, словно пылающие угли.

— Ты заберешь это с собой, Фрэнк? — спросил техник у него из-за спины.

Тот посмотрел мне в глаза. На его лице читалось слишком много всего, но в целом получилось нечто совершенно непонятное. Белый шум. У него было выражение человека, поднявшего трубку и услышавшего шипение и помехи модема. Тот отвернулся.

— Да, конечно. — Он помог технику со штативом.

Я поднялся по ступенькам на заднее крыльцо.

Уиллис только что задал тихий вопрос, и детектив ответил ему таким же тихим спокойным голосом. Блестящая прядь черных волос спадала ему на глаза, словно крыло ворона.

— Мы не знаем, — сказал он. — Скорее всего, и не узнаем, во всяком случае, в ближайшее время. Я сожалею.

Уиллис хотел что-то сказать, но передумал, и мрачно посмотрел на половицы, выкрашенные в синий цвет. Казалось, он похудел на двадцать футов, лицо невероятно осунулось. Кожа вокруг глаз стала неестественно серой, морщины, уходившие от края носа к усам и бороде, казались такими глубокими, словно его лицо было рассечено.

Когда он увидел меня, его горе превратилось в нечто более осязаемое.

Я подошел к Миранде, которая сидела на перилах крыльца, обхватив себя руками. Ее тщательно завитые волосы рассыпались по плечам, идеальный макияж стерся. Я не стал спрашивать, как она себя чувствует.

Миранда отреагировала на мое появление только изменением ритма дыхания — нервно сделала вдох, за которым последовал долгий выдох. Она попыталась расслабить плечи и закрыла глаза.

Детектив продолжал задавать Уиллису вопросы. Когда он уехал в «Грюэн-Холл»? Уверен ли, что Брент собирался провести дома весь вечер? Были ли у Брента необычные посетители в последнее время? Встречался ли он с кем-нибудь? Может быть, недавно с кем-то порвал отношения?

Когда он задал последний вопрос, Миранда открыла глаза и посмотрела на меня. Спокойствие, которое она изо всех сил сохраняла последний час, стало покидать ее.

Уиллис не слышал вопросов детектива. Он смотрел на меня и на то, как плачет Миранда. Я постарался не обращать внимания на застывший на моем лице тяжелый взгляд Уиллиса Дэниелса.

— Хочешь уехать? — негромко спросил я у Миранды и обратился к детективу: — Мы можем уехать прямо сейчас?

Детектив нахмурился, убрал черную прядь волос со лба, но она тут же сползла на прежнее место. Он сказал, что у него нет оснований нас задерживать.

Миранда, держась рукой за перила, с трудом заставила себя встать.

— Хорошо, — прошептала она. — Я не могу…

Миранда посмотрела на почерневший сарай, где жил Брент, и освещавшие его прожектора. Казалось, она не в силах закончить мысль.

— Знаю, — сказал я. — Поехали.

— Проклятье, ничего у тебя не выйдет.

Слова Уиллиса Дэниелса удивили даже детектива. И не потому, что он произнес их очень громко, шагнув ко мне; его голос прямо-таки сочился ядом.

— Ты его убил, сукин сын. — Он наставил трость на мои ноги и приготовился меня ударить. — Дело в тебе, верно? Это ты спровоцировал несчастье.

Миранда без малейших колебаний переместилась на несколько дюймов ко мне за спину. Подобные маневры давно стали для нее инстинктивным действием.

Детектив с интересом переводил взгляд со старика на меня.

— Хотите объяснить?

Уиллис бросил угрюмый взгляд на мои ноги.

Детектив повернулся ко мне.

Я рассказал ему о проблемах, которые возникли у Миранды, когда ею заинтересовались в «Сенчури рекордс», не стал скрывать, что меня наняли, чтобы разобраться в происходящем, — и у меня нет никаких причин считать, что Брент Дэниелс мог оказаться на линии огня. Я назвал детективу свое имя, сообщил адрес и номер телефона и сказал, что готов поговорить с ним позднее.

— Но сейчас я намерен увезти отсюда Миранду, — заявил я, давая понять, что не стану больше ничего говорить.

Детектив посмотрел на Миранду и снова на меня. Его взгляд немного смягчился, и он сказал, что не возражает против того, чтобы мы уехали.

— Это ее дом, — прорычал Уиллис.

Я шагнул к старику, схватил конец трости, которую тот поднял, чтобы ударить меня, и почувствовал, что смогу легко вырвать ее из его слабой руки. Однако это не входило в мои намерения.

— Трес… — начала Миранда.

Ее пальцы с неожиданной силой сжали мое плечо.

Я отвел трость в сторону и сказал детективу:

— Звоните в любое время.

Тот продолжал заново меня оценивать, словно я был игрой, в которой назначили дополнительное время. Игрой до гола.

— Так я и сделаю, — обещал он.

Пальцы Миранды расслабились.

Когда я спускался по ступенькам, держа ее за руку, Мило Чавес спорил с одним из репортеров — речь шла о нарушении неприкосновенности частной жизни. Я не понял, на чьей он стороне. Помощник шерифа Фрэнк продолжал на меня смотреть, и в его глазах я видел все тот же белый шум. Джей Гриффин, медицинский эксперт, поднял из пепла нечто черное и длинное и принялся рассматривать. В свете прожекторов предплечье выглядело нереально, словно кусок черной, покрытой глазурью керамики, который не мог иметь отношения к человеческому телу.