Интересно, удалось ли нам провести соседскую городскую пару, Маркуса и Кейко? Они переделали свою хижину в шикарный дом и приезжали туда из Лондона на выходные вместе со своими красивыми детьми. Было ли для них очевидно, что я – любовница Лео?

Я была так увлечена романтической, тайной любовной стороной наших отношений, что никогда раньше не задавала себе вопрос: а почему, собственно, я вынуждена терпеть все это? Я убеждала себя, что наша любовь – это нечто более пикантное, чем обычные отношения других пар. Но теперь Хоуп выросла, дети Лео тоже начали жить собственной жизнью – один учился в Стэнфордском университете в Калифорнии, другой состоял на государственной должности при большой зарплате в Сити. И хотя Лео говорил, что презирает эту его чиновничью службу, сам никогда не упускал случая похвастаться работой сына перед Маркусом. Кажется, пришло время подумать о нашем общем будущем или начать делать что-то вместе, как нормальные пары.

Я подкинула идею поехать на фестиваль в Гластонбери:

– Там будут музыкальные коллективы самых разных эпох…

– И грязь, – сказал Лео.

– Разве тебе не хочется испытать на себе мощную энергию огромного количества людей?

– Тесс, милая, и как тебе удается оставаться такой непоколебимой оптимисткой?

В последние дни его похвала все чаще стала превращаться в критику. Или я просто начала над этим задумываться. И все-таки у меня оставалась надежда, что однажды все будет по-другому.

В прошлый раз после секса Лео спросил меня:

– Тесс, давай сбежим с тобой в Испанию? Поселимся в кортихо[27], будем ужинать под сенью серебристых олив, пить хорошее вино, выращивать апельсины и трахаться так, словно каждый день – последний.

– Или в Италию, – предложила я, поскольку не знала, что такое «кортихо». – Мне всегда хотелось вернуться в Италию.

Он так удивленно на меня посмотрел, что я сразу почувствовала себя дурой – я даже не поняла, что это была одна из его метафор, не имевшая ничего общего с реальным желанием. Но, с другой стороны, подумала я, даже в метафоре на каком-то уровне должны быть сокрыты его желания, разве нет?

Мартин что-то говорил мне. Нет, не мне, он, скорее, делал объявление.

– Хоуп хочет брать уроки вокала, – сказал он. – И теперь, когда ей уже исполнилось восемнадцать, она может делать все, что захочет.

– Отличная идея! – согласилась я.

– Вы не можете мне запретить, – подключилась Хоуп. – Я уже совершеннолетняя!

Все за столом смотрели на меня. Я вдруг забеспокоилась: сколько времени я была погружена в свои мысли о Лео? Кажется, я что-то пропустила.

– Но я никогда не запрещала тебе, – засмеялась я.

– Ты не разрешала ей брать уроки музыки, – Мартин стоял на своем.

– Минуточку! – возмутилась я. – Никогда я ничего такого не запрещала!

Кто купил ей синтезатор? Кто все время слушал ее пение? Все я!

– Ты мне сказала, что брать уроки – слишком дорого, – встряла Хоуп.

– Да, и речь шла об уроках игры на фортепиано много лет назад, правда? Никто ничего не говорил про уроки вокала.

– Мартин говорил.

– Да, но… я подумала, что он из вежливости предлагает.

Я посмотрела на Энн и папу в поисках поддержки.

– Ты могла бы попросить нас, – поддержала меня Энн. – Ты же никогда не просила.

Папа не спешил мне на выручку. И тут Мартин сказал:

– А как же церковный хор? Хоуп говорит, ты запрещаешь ей ходить в церковь.

– Тут она права, Тесс, – вдруг вмешался отец. – Ты всегда противилась тому, чтобы она пела в церковном хоре.

Мне захотелось крикнуть ему: «Как ты смеешь говорить такое?! Разве я еще сделала недостаточно?!»

Помню, как я твердила маме, что она должна защищать свои интересы, не давать себя в обиду, а теперь стояла и молчала точно так же, как и она.

Но какие бы слова я ни подобрала, получилось бы, что Хоуп была для меня обузой. А я не хотела, чтобы она так думала. И я промолчала. Видимо, поэтому молчала в свое время и мама.

На глаза навернулись слезы. Я опустила взгляд в тарелку. В лужице подливки лежали печеные картофелины и куски жареной баранины. Я вспомнила слова мамы, что нельзя плакать на дне рождения, это плохая примета.

– У меня голова разболелась, – сказала я, встав из-за стола. – Пожалуй, я лучше пойду.

И никто не сказал мне: «Ну что ты, какие глупости, мы тебя не отпустим!»

Нет, когда я оглянулась, то увидела, как папа деловито взял меню и весело спросил у Хоуп:

– Что закажем на десерт? Чизкейк или банановый пирог?

Я постояла на улице возле входа в паб несколько минут, раздумывая, не слишком ли я обидчива, и немножко надеясь, что кто-то из них выйдет и позовет меня обратно. Но вскоре я поняла, что ничего этого не будет, и побрела к морю. Идти домой, где все было украшено шарами и флажками, мне не хотелось. Позвонить Лео я не могла – он был на церемонии вручения дипломов вместе с женой. Не думаю, что звонок посреди церемонии в Кентерберийском соборе его обрадует.

Я стояла и смотрела на море, прибрежная полоса темнела на фоне абрикосовых лучей заката. От морского ветра слезы мои становились еще солонее.

Все это время я думала, что приношу в жертву свою жизнь, а на самом деле, оказывается, я не давала Хоуп заниматься тем, чем ей хочется? Неужели я так мало от нее ждала, что не дала ей возможности стать тем, кем она мечтала? Меня настолько шокировало то, что сказала Хоуп, что я даже не была уверена, смогла бы меня утешить сейчас мама. Нашла бы она нужные слова? Я сейчас чувствовала себя еще более одинокой, чем в день ее смерти.

Лишь один человек мог понять меня и сказать, что теперь делать. Тот, кто был со мной с самого начала. И вдруг я поняла, что набираю номер, который не набирала много лет.

Трубку сняли после первого же звонка, так что времени передумать у меня не было.

– Это Тесс, – сказала я. – Мы можем поговорить?

– Где ты? – спросила Долл, моментально услышав в моем голосе отчаяние. – Никуда не уходи, Тесс! Стой там! Я пришлю за тобой такси.

Ворота открылись автоматически, когда такси подъехало к дому Долл и Дейва. Я полезла в сумочку за деньгами, но водитель сказал:

– Поездка оплачена. У миссис Ньюбери есть личный счет в компании.

Миссис Ньюбери. Мария Ньюбери была местной знаменитостью – часто мелькала в прессе, принимала участие в выборе «Женщины года», выступала на тему о том, как важно наставничество. У миссис Ньюбери был большой дом и процветающий бизнес. У меня же за все это время – никаких достижений. И зачем я вообще ей позвонила?