– Хозяин утверждает, что никого из компьютерщиков не нанимал. А вот сторож уверенно показывает, что ждали Генриха вчера утром именно вы!

– Они могут что-то путать, – несколько раздраженно покосился на собеседника Самсонов.

– Люди – они такие! Великие путаники! – бесхитростно улыбнулся Дворкин. – Никакие напитки вы с Генрихом Любаевым не распивали, не припомните?

– Нет!

– И наверх Любаев не поднимался? В спальню вашу, например?

– Не помню. Да в чем дело, собственно говоря?!

– И сторож Нуралиев говорит, что не поднимался никуда господин Любаев. Он все время в коридоре сидел, сторож-то! Бдительный попался!

– Ну, не поднимался и не поднимался! Мне-то что за дело?

– Пока не знаю, Владислав Николаевич! И не хочу, грешник, от вас скрывать: нашли мы хладный труп этого самого компьютерного специалиста. На болоте, за городом, рядом с выброшенным электронным хламом – на котором, кстати говоря, остались его отпечатки пальцев.

– Меня подозреваете? – усмехнулся Самсонов. – Я не спец, конечно, но тут вам с со сторожем, или дворником, как его там… С ним, в общем, целесообразнее поработать! Ну, а мне тут уже, кажется, и помолчать бы надо! Адвокатам дать заработать маленько…

– Да нет, в убийстве Любаева вас никто и подозревает! – заспешил Дворкин. – У меня другой вопрос насчет него. В желудке у этого Генриха, кроме кофе и печенья, обнаружено небольшое количество арманьяка того же сорта и качества, что употребляли в то утро и вы, Владислав Николаевич! На бутылочке в буфетной ваши пальчики остались! Не будете отрицать?

– Не буду! Он, кстати, и сам мог хлебнуть из моей бутылки – я ведь не все время в бильярдной был, знаете ли!

– Тогда вы, может быть, заодно и поясните мне – каким образом в желудке компьютерщика оказался нейролептик аминазин? Вообще-то это довольно редкая штука, в медицине им буйных пользуют, в психоневрологических заведениях. Единственная упаковка этого препарата обнаружена нами в ванной комнате, рядом с вашей спальней, на третьем этаже коттеджа. Хозяин коттеджа свою причастность к нейролептику категорически отрицает. Но, как бы там ни было, господин Любаев на третий этаж не поднимался, если вы помните. Да! Совсем забыл сказать! На флакончике аминазина только ваши пальчики! Как, впрочем, и на шприце без иглы, обнаруженном нами в кармане домашнего халата. Вам напомнить, что именно в этом халате вы провели все утро вчерашнего дня, Владислав Николаевич?

– Моему доверителю вам нечего больше сказать! – выдвинулся вперед адвокат. – Это бездоказательный шантаж! Если у вас есть серьезные подозрения против моего доверителя – приглашайте нас официально, повесткой. Предъявляйте ваши доказательства, акты экспертиз и прочее. Идемте, Владислав Николаевич! Вам не нужно больше отвечать ни на какие вопросы этого господина!

А «господин» больше и не думал задавать никаких вопросов. Дворкин и без того видел, что в достаточной мере вывел Самсонова из равновесия. Выйдя на привокзальную площадь, он снова прилепился к фонарному столбу и только наблюдал, как наемный лимузин, в который погрузился Самсонов и сопровождающие его лица, с визгом шин рванул по привокзальной площади.

Через минуту рядом со столбом притормозила неприметного цвета праворульная «ауди». Водитель, опустив стекло, сдержанно поздоровался, доложил:

– За этим лимузином «догляд» поехал, товарищ подполковник! А мы куда?

– Тебя как зовут-величают? Виталей? Вот что, Виталя, мне нужен полный перечень всех местных исторических клубов. И в первую очередь тех, где занимаются историческим фехтованием. Клубы нужны по всей Сибири – они же наверняка свои сайты имеют, переписываются, опытом обмениваются. Где-то через неделю в Польше, в Грюнвальде, состоится большое шоу с реконструкцией исторической битвы. Подозреваю, что часть таких клубов, получив приглашение из Польши, либо «ободрав» спонсоров, уже двинулась туда. А доехать не просто: клубы везут с собой уйму доспехов, мечей и прочего. В самолете, в общем, не увезешь! Так вот, Виталя: меня интересуют богатенькие клубы, которые выдвинулись в Польшу либо не позднее позавчерашнего дня, либо собираются сегодня-завтра. Учти: последние могут поспеть туда к пятнадцатому июля только самолетом. Значит, у них и спонсоры очень богатые должны быть. Чтобы не только зафрахтовать «борт», но и быстренько с таможней вопросы порешать! Ясна задача?

– Знал я, что ваш брат, москвич, по-простому ничего не может, – нарочито вздохнул местный оперативник. – Садитесь, товарищ подполковник! Сейчас прямо в главную таможню и двинем! Уж кто тут все знает, так это они!

* * *

Что и говорить, настроение после рандеву с московским опером на Братском вокзале у Самсонова было подпорчено. Взбесил его первым делом и сам факт стукачества Толи Резаного: только он знал «маршрут отступления» из Якутска. И на тебе: «ссучился» на старости лет. Очень хотелось Самсонову позвонить и просто-задушевно спросить: ну какую ты, старый хорек, выгоду приобрел, сдав мой маршрут ментярам? Какие грехи искупал?

Звонить он, разумеется, не стал: ни к чему это было, разве что гнев выплеснуть. Несколько поостыв по дороге в местный аэропорт, Самсонов даже пожалел старика: серьезно, должно, прижали его московские сыскари, если Закрайский вынужденно поступился принципами, исповедовавшими много лет.

А думать самому надо о другом было: как он мог, например, наследить с проклятым хакером? Ну что бы ему не бросить шприц, из которого прыснул в стакан Генриха аминазин, в ту же склянку, в которой «хоронил» использованные сим-карты? Не вышвырнуть бутылочку с нейролептиком в окно, на соседский участок?

Нет, повода прямо связать с ним летальный исход компьютерщика у сыскарей нету, конечно. Другое плохо: хоть и упомянул сыскарь про труп на свалке – а вдруг хитрит, козырь придерживает? Сверхдозу дури должен был вкатить компьютерщику на свалке тот самый торчок, который отвлекал оперов у коттеджа – а вдруг не вкатил? Ну вот взял и не нашел оглушенного аминазином хакера там, где гастарбайтер должен был его выкинуть? Или помешал кто-нибудь? Или просто пожалел «зелья», которое и самому может вполне пригодиться, если разбодяжить?

Еще одним неприятным следствием рандеву с сыскарем было то, что противник ясно давал понять, что он рядом. И что может оказаться рядом в любую минуту. Нет, Самсонов, собственно, и не надеялся окончательно стряхнуть сыскарей «с хвоста», да еще в финале операции. Жизнь такая настала, что «уйти на дно» возможно разве что алиментщику злостному. Или пьянчуге-аварийщику, сбежавшему с места ДТП, – но никак не человеку «громкому», заметному, вроде Самсонова. Деньги платишь – по карточке проследят. Звонить нужному человеку и то засветишься – и сам, и нужный человек. Билеты на самолет или на поезд – по паспорту продают. Липовый паспорт при известных связях и старании можно, конечно, раздобыть – но это уже стопроцентный повод для привлечения по уголовной статье!

Так что и не мыслил Самсонов напрочь оторваться от сыскарей – другую задачу надо было решать! Главную: не навести преследователей на товар, который в настоящее время двигался в сторону польской границы вместе с кучей никому не нужного железного хлама для боевых потех любителей истории. А может, и пересек уже границу, лежит себе в какой-нибудь фуре.