Вернувшись в ноябре в Санкт-Петербург, в «милый» Аничков дворец, Александр Александрович писал своему брату великому князю Сергею Александровичу в Италию: «Про наше житье в Крыму лучше и не вспоминать, так оно было грустно и тяжело! Столько дорогих незабвенных воспоминаний для нас всех в этой милой и дорогой, по воспоминаниям о милой Мамá, Ливадии! Сколько было нового, шокирующего! Слава Богу для вас, что вы не проводите зиму в Петербурге; тяжело было бы вам здесь и нехорошо! Ты можешь себе представить, как мне тяжело все это писать, и больших подробностей решительно не могу дать ранее нашего свидания, а теперь кончаю с этой грустной обстановкой и больше никогда не буду возвращаться в моих письмах к этому предмету. Прибавлю только одно: против свершившегося факта идти нельзя и ничего не поможет. Нам остается одно: покориться и исполнять желания и волю Папá, и Бог поможет нам всем справиться с новыми тяжелыми и грустными обстоятельствами, и не оставит нас Господь, как и прежде!»

Тон письма брату был отчасти продиктован тем, что сразу после приезда в Петербург цесаревич получил неожиданное послание от отца.

Еще в Ливадии император рассказал цесаревичу о том, что в сентябре перевел в Государственный банк три миллиона рублей на имя Екатерины Михайловны Юрьевской, написав: «Ей одной я даю право распоряжаться этим капиталом при моей жизни и после моей смерти».

И вот теперь, подкрепляя свое распоряжение, он написал сыну: «Дорогой Саша! В случае моей смерти поручаю тебе мою жену и детей. Твое дружественное расположение к ним, проявившееся с первого же дня знакомства и бывшее для нас подлинной радостью, заставляет меня верить, что ты не покинешь их и будешь им покровителем и добрым советчиком.

При жизни моей жены наши дети должны оставаться лишь под ее опекой. Но если Всемогущий Бог призовет ее к себе до совершеннолетия детей, то я желаю, чтобы их опекуном был назначен генерал Рылеев или другое лицо по его выбору и с твоего согласия.

Моя жена ничего не унаследовала от своей семьи. Таким образом, все имущество, принадлежащее ей теперь, движимое и недвижимое, приобретено ею лично, и ее родные не имеют на это имущество никаких прав. Из осторожности она завещала мне все свое состояние, и между нами было условлено, что если на мою долю выпадет несчастье ее пережить, все ее состояние будет поровну разделено между нашими детьми и передано им мною после их совершеннолетия или при выходе замуж наших дочерей. Пока наш брак не будет объявлен, капитал, внесенный мною в Государственный банк, принадлежит моей жене в силу документа, выданного ей мною. Это моя последняя воля, и я уверен, что ты тщательно ее выполнишь.

Да благословит тебя Бог! Не забывай меня и молись за так нежно любящего тебя. Па».

Все эти распоряжения были весьма своевременными. Ведь незадолго до отъезда императора из Ливадии полиция обнаружила в районе станции Лозовая готовый заряд, заложенный под полотном железной дороги.

В полдень 21 ноября Александр II с новой семьей прибыл в Петербург.

И казалось, что все пошло по заведенному распорядку.

1 марта

1 марта 1881 года, в воскресенье, заканчивалась первая седмица Великого поста.

В пятницу, 27 февраля, цесаревич Александр Александрович и Мария Федоровна приехали в Зимний дворец на службу в Большой церкви, которую чаще называли Большим собором.

С этим храмом были связаны многие события в жизни императорской семьи: венчания, крестины и панихиды. И для каждого члена семьи императора это было место, где можно было обрести душевный покой. Со времен Павла I настоятели собора, из которых обычно выбирались императорские духовники, именовались протопресвитерами и возглавляли придворное духовенство.

В соборе было собрано немало святынь и ценных художественных произведений. Там были подаренные Павлу I Мальтийским орденом десница святого Иоанна Предтечи, древняя икона Филермской Божией Матери (написанная, по преданию, евангелистом Лукой) и золотой ковчег с частью ризы Господней, которые осенью на месяц переносили в Гатчинский собор. Сюда же императрица Александра Федоровна передала поднесенную ей в 1850 году греческим монастырем Влатес часть чаши Господней с Тайной вечери, заключенную в серебряную оправу. Здесь же хранились левая рука великомученицы Марины, ковчежцы с мощами святителя Спиридона и великомученика Георгия, апостола Иоанна Богослова, киево-печерских угодников, а также ряд замечательных икон начала XVII века из родового имущества Романовых, редкая плащаница 1602 года. Александр I подарил храму Острожское Евангелие 1580 года издания.

В этот день 27 февраля 1881 года вся императорская семья исповедовалась. По традиции перед исповедью все просили друг у друга прощения.

Мария Федоровна с собой не совладала и при встрече с княгиней Юрьевской ограничилась пожатием руки, но не обняла ее и не попросила прощения. Император потребовал от цесаревны соблюдать приличия и «не забываться». Во время поучительной тирады Мария Федоровна не проронила ни слова. Затем попросила у императора прощения «за то, что обидела его».

Александр II был тронут до слез и сам попросил прощения у невестки. Обстановка разрядилась.

Чуть погодя монарх сказал своему духовнику Василию Борисовичу Бажанову: «Я так счастлив сегодня — мои дети простили меня!»

В субботу первой седмицы Великого поста, 28 февраля, в Малой церкви Зимнего дворца все члены императорской семьи приобщились Святых Христовых Таин, то есть совершили обряд евхаристии. Этот обряд, или таинство, заключается в освящении хлеба и вина особым образом и последующем их вкушении. Евхаристия дает возможность верующему соединиться с Богом.

Вместе с Александром II этот обряд прошли все его родные — цесаревич Александр с семьей и дети от первой жены со своими близкими, а также княгиня Юрьевская со своими детьми. Император как помазанник Божий причастился в алтаре, остальные получили хлеб и вино из рук священника.

На следующий день, в воскресенье 1 марта, Александр Александрович прибыл на развод караулов в Михайловском манеже.

Традиция воскресного развода караулов была заведена еще со времен Павла I. Ее, по сути, узаконили императоры Александр I и Николай I. И император Александр II старался придерживаться этой традиции.

На разводе, как правило, присутствовали не только великие князья, придворный генералитет, но и иностранные послы. Церемония 1 марта 1881 года, которая началась после прибытия императора, прошла по заведенному ритуалу. Все отметили, что император был в приподнятом настроении. Он дружески побеседовал с послами, приветливо улыбнулся офицерам, похвалил организаторов развода.

После развода император сказал сыновьям, что поедет к кузине, великой княгине Екатерине Михайловне, герцогине Мекленбург-Стрелицкой, которую клятвенно обещал навестить, и что потом они встретятся в Зимнем дворце и отправятся на «фамильный обед».