— Перестань опускать глаза. Посмотри на меня, — мягко поднимает мой подбородок.

Впитывает губами упавшую все-таки, как ни пытаюсь держаться, с ресницы слезу.

— Все, что я делаю, я делаю для нас! И другой у меня никогда не будет! Только ты! Только ты, Мари! Ты должна мне верить! Я никому бы не простил предательства! Никому! И сам никогда бы не предал, тем более тебя! И я никогда не бросаю слов на ветер! Тем более, таких слов, Мари!

— Тогда зачем?

Стону в его губы. Больно и обжигает. И отрываюсь, а тело все равно льнет к нему.

— Зачем? Эта свадьба? Это все… И почему я ничего не знала? Ты ничего не объяснил мне, Бадрид!

— Эти люди. Они не новая семья, а заложники в этом доме, Мари, — хрипло шепчет, покрывая мои руки поцелуями.

— Что объяснять? Ты же видела сама. Тот взрыв в твоем доме это только малая часть того, что происходит. И за всем этим стот отец той женщины, которую я ввел сегодня в дом. Мне нужно их обмануть. Усыпить внимание. Заставить поверить, что война закончилась, а наши капиталы объединены. Пока они здесь и наслаждаются праздником, Арман с Давидом готовят удар. А после я просто вышвырну их из дома. И следа не останется!

— Но почему??? Почему ты мне не сказал? Ты хотя бы представляешь, как это больно???

— Мари, — обхватывает мое лицо. — Пойми. Не было времени. Совсем, абсолютно не было! Ни одной долбанной секунды! Решать надо было срочно. Иначе к этой полуночи ничего от нас бы не осталось!

— Хорошо, Бадрид. Да. Я верю. Верю тебе.

Наши поцелуи смешиваются со слезами.

Дикие. Рваные. Жалящие укусами и невозможно жадные.

Он сбрасывает с себя одежду, подхватывая меня на руки.

Укладывает в постель. Прижимая тяжестью своего тела.

— Ты одна, Мари. Одна любимая. Одна навсегда…

И я тону в его ласках. Захлебываюсь в его поцелуях, чувствуя, как сердце оживает.

— Моя…

И еле успеваю выползти из-под Бадрида, когда он просто падает на постель с закрывшимися глазами.

Черт! Я ведь совсем забыла про снотворное!

— Мари, ты здесь? Ты готова?

Ровно полночь. И Лора уже здесь. Крадется по темной комнате.

— Я никуда не пойду, — вырываю из рук Лоры брюки Бадрида, в которых она уже начала копаться.

— Ты ошиблась. Видишь. Он здесь. Здесь, а брак этот фиктивный! И только чтобы остановить войну!

— Мари, — усаживается на стул. Жадно глотает воду из графина.

— Я не давлю. Я не настаиваю и ни в чем тебя не убеждаю! Я тебе уже сказала. Мне все равно, останешься ты с ним или нет. То, что я пообщеала твоей сестре, я сделала. Скажу тебе правду. Я не знаю, как будет лучше. И я полюбила тебя. Как сестру. Как подругу. Потому что ты никогда не задавалась и была единственной человечной из всех хозяев, которых я знала. Но ты пойми. Ты подумай. Это шанс. Сегодня он есть, пока в доме гости. Есть. А завтра может и не быть. Больше никогда может не быть, понимаешь? Он пришел. К тебе пришел. Да! Но сегодня. И пусть. Пусть этот брак фиктивный и ему выгодный сейчас. Но ты знаешь, сколько он будет выгодным Бадриду и семье Багировых? Может, год? А может, десять или двадцать лет! И где гарантия того, что завтра его жена не потребует, чтобы супруг в полной мере исполнял свои супружеские обязанности? А что если ее семья выставит условием безопасности рождение наследника? А ты? Ты и твой ребенок? Ты думаешь, тебя оставят здесь? Думаешь, ему дадут родиться? Не только новая семья! А его братья? Отец? Ты знаешь, какой он, Карим Багиров? Ты не знаешь! А это зверь! Настоящий жестокий зверь, которому на всех плевать, даже на собственных сыновей!

— И Бадрид… Он ведь не сможет быть всегда рядом. Он и так редко бывает дома, а в остальное время он в разъездах. Что с тобой сделает его жена? Ее люди, которые наверняка останутся в доме? Или ты думаешь, она станет мириться с любовницей за стенкой спальни?

О, Боже!

Права!

Как бы мне не хотелось иного, но Лора права!

Я о многом не подумала, а времени на то, чтобы поговорить с Бадридом просто не осталось!

Черт! Что же мне делать? Что?

Ведь этот шанс, он и правда может быть единственным! Последним!

— Хорошо, Лора, — подбираю брюки Бадрида, вытаскивая из кармана тот самый ключ.

— Хорошо. Я пойду с тобой.

Да. Это нелегко. Почти убийственно! Даже не представляю, что почувствует Бадрид, когда проснется!

Но я должна. Теперь я должна думать не только о себе. Ребенок, вот что сейчас самое важное! И он должен родиться! Должен! Не просто появиться на свет, и не во враждебной обстановке!

— Я люблю тебя, — шепчу, прильнув к губам Бадрида последним поцелуем.

— Люблю больше жизни. И верю. Я верю, что когда все закончится, и мы сможем вернуться, ты нас найдешь!

Или я сама вернусь. Когда пойму, что настало время. Мы не расстаемся навсегда! Ведь правда же?

Он вздрагивает он прикосновений моих губ и мне кажется, что сейчас проснется, несмотря на крепкое зелье Лоры.

Где-то я даже и хочу, чтобы так случилось!

Чтобы очнулся и мы смогли обо всем поговорить. Чтобы успокоил и заставил остаться!

Но…

Он так и остается лежать, а Лора уже тянет меня за руку.

— Быстрей, Мари. Скоро пересменка охраны закончится. Нам нужно успеть!

Торопливо все же черкаю несколько строк любимому. Надеюсь, он поймет, когда проснется. И не решит, что я его предала!

Стараюсь не медлить больше. Даже не оборачиваюсь, пока Лора тянет меня за руку к тайному проходу, а ее охранник прикрывает нам спины. Потому что не смогу. Не смогу, если сейчас остановлюсь или обернусь!

Вернусь обратно!

Кто бы подумал, что именно этот дом станет мне таким родным? И что именно здесь останется мое сердце?

— Давай, Мари.

Мои руки слишком сильно дрожат. Приходится отдать ключ Лоре.

И колени не гнутся, когда она затаскивает меня за руку в туннель. Теперь она уже бежит, а я еле волочусь.

— Быстрее! Нас ждет машина.

— Подожди!

Останавливаюсь. Вырываю руку.

— Подожди, Лора. Куда теперь спешить? Мы почти выбрались. Нас уже никто не застанет. Дай мне в последний раз обернуться! В последний!

Дверь туннеля еще приоткрыта.

И я вижу сквозь узкую полоску редкие огни в почти уснувшем доме. В одной из спален на женской половине. Так ясно вижу ее. В прозрачной кружевной сорочке. Она расхаживает по комнате, как львица в клетке.

Перевожу глаза на свои окна. За которыми мы провели наши счастливые часы.