– Ничуть. Кто его знает. В газетах сплошь и рядом такие истории. А если сутенер станет его искать?

– Сутенеру он без надобности, пока не сойдут кровоподтеки. Да ты глянь, парень чуть живой.

– И все-таки…

– Ради твоего спокойствия мы запрем дверь спальни. И гостиной тоже. Если что, я услышу, как он дергает ручку, и угомоню его.

– Ладно, – сказал я, все еще колеблясь. – Но только на одну ночь, да?

– На одну. – Бастиан чмокнул меня в щеку. – К утру он очухается, и мы куда-нибудь его пристроим.

Я сдался. Если Бастиан вздумал кому-то помочь, спорить с ним бесполезно. Такой уж характер. Мы уложили парня на диван, сунули подушку ему под голову и накрыли одеялом. Бастиан выключил свет. Мальчишка дышал ровно, посасывая большой палец. В бледном свете луны, сочившемся сквозь неплотно задернутые шторы, он выглядел совсем ребенком.

Проснувшись утром, я удивился, что ночью не слышал ни звука, а еще больше тому, что и сейчас в доме царит тишина. Ожгла мысль: парень умер – спозаранку ширнулся и перебрал дозу. Мы ведь даже не проверили его карманы – кто знает, что в них было. Я растолкал Бастиана, он сонно на меня взглянул и сел в кровати, почесывая голову.

– Ну пошли глянем, – сказал я.

Бастиан медленно отворил дверь гостиной, и я затаил дыхание, готовясь к жуткому зрелищу. Слава тебе господи, парень был живехонек – сидел на диване, закутавшись в одеяло. Но, увидев нас, злобно запыхтел.

– На хрена вы меня заперли? – пробурчал он и схватился за скулу, аукнувшуюся болью.

– Чтоб чего не вышло. – Бастиан прошел в комнату и сел у окна. – И ради твоей безопасности. Вариантов не было.

– Мне давно пора свалить. Ночь стоит дороже. Так что раскошеливайтесь. С вас две сотни.

– Что? – изумился я.

– Двести гульденов! – отрезал парень. – Гоните деньги!

– Заткнись, ни фига ты не получишь, – совершенно спокойно сказал Бастиан. Мальчишка бросил на него испуганный взгляд, в ответ Бастиан дружески улыбнулся. – Как лицо-то?

– Болит.

– А ребра?

– Еще хуже.

– Сразу не пройдет. Кто тебя так?

Парень не ответил, хмуро разглядывая узор одеяла. Видимо, не знал, как себя вести в такой ситуации.

– Заплати́те, – после долгого молчания сказал он жалобно. – А то нечестно.

– За что? – спросил я. – Чего ты себе нафантазировал?

Парень соскочил с дивана и заметался по комнате, отыскивая носки и ботинки. Потом опять сел, растер пальцы на ногах и обулся.

– Суки вы, если не заплатите! – Голос его осекся, и слезы, видно, были недалеко. – К тому же вас двое, значит, цена двойная. Пятьсот гульденов!

– Минуту назад было двести, – сказал я. – Двойная цена – выходит, четыреста.

– Проценты! – заорал парень. – Штраф за ночь взаперти! С каждой минутой задержки ваш долг растет!

– Мы не будем ничего платить. – Бастиан встал, но тотчас успокаивающе поднял руки и сел обратно, потому что парень вскочил и принял боевую стойку.

– Шестьсот! – злобно прохрипел он. Все это было бы смешно, не будь так странно. Пацан не представлял собой никакой угрозы, Бастиан свалил бы его одной левой.

– Мы не собираемся тебе платить, – повторил мой друг. – Думай себе что хочешь, ночью ничего не было. Мы тебя не нанимали. Ты валялся на улице. В снегу. Перед нашей дверью. Весь избитый.

– Врешь ты! – Парень отвернулся. – Вы меня драли, и я хочу свои деньги. Семьсот гульденов!

Я всплеснул руками:

– Еще немного, и нам придется заложить имущество.

– Если хочешь, я тебе помогу, – сказал Бастиан. – Я врач.

– Врач, который трахает мальчиков? – завопил парень. – На пару с дружком?

– Мы тебя пальцем не тронули. – Меня уже утомила его вздорность, я желал, чтоб он убрался. – Еще одно слово – и ты окажешься на улице.

Мальчишка оттопырил губу и посмотрел в окно, но тотчас отвернулся от резкого света.

– Тогда зачем вы меня приволокли, если не собирались мною попользоваться? Ты трахаешься только с этим стариком, что ли?

– Какой же он старик? Ему всего тридцать три, – сказал я.

– Почему вы не оставили меня на улице?

– Потому что зима, ты бы замерз, – сказал Бастиан. – Как я мог тебя оставить? Говорю же, я врач. В меру сил помогаю людям. У тебя на руке следы… Чем колешься?

– Я не колюсь, – окрысился парень.

– Колешься, это яснее ясного. Ладно, разберемся. Чем-нибудь болеешь?

– Чем это?

– Гонорея, хламидиоз…

– Вот еще! – фыркнул парень. – Я с бабами не трахаюсь. Всякий знает, заразиться можно только от грязных сучек, что красуются в витринах. От мужиков ничего не подцепишь.

– Мир – сточная яма, – сказал Бастиан. – Уж поверь, я это знаю по своей работе. Мне безразлично, как человек зарабатывает на жизнь, но если тебе нужна помощь, я готов ее оказать. Решай сам.

Мальчишка задумался, а потом вдруг вскочил и бросился на Бастиана с кулаками, но тот легко перехватил его руку.

– Уймись, – приказал он.

– Сам уймись! – Мальчишка расплакался.

Бастиан его оттолкнул, парень плюхнулся на диван и спрятал лицо в ладонях.

– Пожалуйста, дайте немного денег, – выговорил он.

– Может, лучше мы тебя накормим? – предложил Бастиан. – Ты голодный?

– Спрашиваешь! – горько усмехнулся парень. – Я всегда голодный.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Мальчишка долго молчал, словно раздумывая, стоит ли говорить правду, и наконец ответил:

– Игнац.

Не врет, понял я.

– Откуда ты?

– Из Любляны.

– Где это? – удивился я.

– В Словении, – презрительно сказал парень. – Не знаешь географию, что ли?

– Плоховато. – Я заметил, что Бастиан прячет улыбку. – Давно в Амстердаме?

– Полгода.

– Ну ладно. – Бастиан решительно встал. – Мы с Сирилом проголодались и идем завтракать. Ты с нами, Игнац?

– А потом я смогу сюда вернуться?

– Категорически нет, – сказал я.

– Где ты обычно ночуешь? – спросил Бастиан.

– Да в меблирашках неподалеку от площади Дам, – уклончиво сказал Игнац. – Днем, когда нет клиентов, там пасутся ребята, что обычно работают в «Музыкальной шкатулке» и «Пиноккио».

– Ну вот туда и возвращайся.

– Не могу.

– Почему? Кто тебя избил, клиент или сутенер?