даже после встречи каудильо с Гитлером. Дело мы сделаем, сеньора, обещаю. Как можно скорее после возвращения Августина на службу. И будет проще, когда дни станут короче. Темнота поможет вашему другу скрыться.

— Его зовут Берни… Берни. Почему вы не называете его по имени?

— Разумеется, Берни.

Барбара задумалась:

— Как он доберется от лагеря до Куэнки? На нем же будет тюремная одежда.

— Там суровая местность до самого ущелья со множеством укрытий. А в Куэнке есть место, где вы можете его встретить. Августин все устроит.

— Сколько от лагеря до Куэнки?

— Около восьми километров. Сеньора, ваш Берни сильный, не хуже других в лагере. Они привыкли к тяжелой работе и длинным зимним переходам. Он выдержит.

— Что известно Берни? Он… он знает, что я пытаюсь ему помочь?

— Пока ничего. Так безопаснее. Августин сказал только, что могут настать лучшие времена. Он за ним приглядывает.

— Из Севильи он этого делать не сможет.

— Это неизбежно. Мне очень жаль, но тут ничего нельзя поделать.

— Хорошо.

Барбара вздохнула и провела рукой по лицу. Как ей пережить эти несколько недель?

— Мы все устроили, сеньора. — Луис многозначительно взглянул на нее. — Мы договорились, что я получу половину, когда все организую.

— Не совсем так, Луис, — покачала головой Барбара. — Я обещала заплатить вам половину, когда план будет точно составлен. Это означает, что я буду знать, как и когда состоится побег.

Она заметила злобный огонек в глазах Луиса.

— Мой брат получит сильный удар по голове от вашего друга, чтобы в его историю поверили. После этого ему придется оставаться на Тьерра-Муэрта, может быть, несколько часов, чтобы дать вашему Берни шанс сбежать. Сьерра наверху уже сейчас покрыта снегом.

Барбара сурово поглядела на него:

— Когда будет известна дата, Луис. Дата.

— Но… — Он замолчал.

В кафе вошли двое гвардейцев, двурогие шапки и короткие блестящие накидки делали их похожими на жуков. У обоих на поясе висели пистолеты в желтой кобуре. Они направились к бару.

– ¡Mierda![51] — буркнул Луис и привстал, но Барбара твердо положила ладонь на его руку:

— Сядьте. Что они подумают, если мы кинемся наутек, едва их увидев?

Он сел. Хозяйка бара обслужила гвардейцев, болтая о том, какая холодная стоит погода.

— Слишком холодная, чтобы после смены сразу идти домой, сеньора.

Парни взяли свой кофе и сели. Один с интересом посмотрел на Барбару, потом шепнул что-то своему напарнику. Оба засмеялись.

— Пойдемте, сеньора, теперь мы можем уйти.

Луису не сиделось на месте от тревоги.

— Хорошо. Но не спеша.

Они встали и вышли. Оба вздохнули с облегчением, когда дверь кафе закрылась за ними.

— Я очень разочарован из-за денег, сеньора, — уныло произнес Луис. — Не все в моей власти.

«Он сменил жилище в расчете на эти деньги? — подумала про себя Барбара. — Что ж, он поторопился».

— Когда я узнаю дату, вы получите обещанное.

Луис сердито пожал плечами:

— В эти выходные я снова буду в Куэнке, повидаюсь с Августином перед его отъездом в Севилью. Можем встретиться здесь через неделю.

После этих слов Луис, к удивлению Барбары, с прежней натянутой любезностью пожал ей руку, развернулся и скрылся в серой предвечерней мгле.

«Еще неделя, — подумала Барбара, — целая неделя этих мук».

Она сцепила руки и, уходя, не смела взглянуть на гвардейцев сквозь окно кафе, однако заметила, что пожилые супруги склонились над своими кофейными чашками и опасливо на них косились. Нет, они не соглядатаи.

Глава 25

Далеко на северо-востоке горные пики хребта Сьерра-де-Вальдемека уже были засыпаны снегом. В то утро на лагерном дворе впервые хрустело под ногами — лужицы затянуло тонким ледком. Заря подкрасила снежные шапки на вершинах в нежно-розовый цвет, и Берни восхитился видом, хотя и дрожал в своей тонкой робе, стоя на плацу в ожидании, пока Аранда проведет утреннюю поверку.

Рядом с ним Винсенте высморкался в рукав и сморщил нос, глядя на полосу ярко-желтых соплей. Теперь у него было неладно с носом, мучительно болела голова, а из ноздрей беспрерывно выделялась какая-то мерзость.

Аранда вышел из своего барака, в шинели и перчатках, размашистым шагом подошел к платформе. Снял перчатки и подул на руки, сурово глядя на заключенных. С гор подул ледяной ветер, взъерошил волосы арестантов своими жесткими пальцами. Комендант звенящим голосом выкрикивал имена. Появилось с полдесятка новых — республиканцев, которые сбежали во Францию после победы Франко и были высланы обратно нацистами. Те без особого интереса разглядывали свою новую тюрьму. Один сказал, что лидера каталонцев Компаниса отправили в Мадрид, где расстреляли.

Во время завтрака в бараке-столовой Берни занял место рядом с коммунистами. Пабло, бывший шахтер из Астурии, придвинулся к нему по скамейке:

— Buenos dias, compañero. ¿Hoy hace frío, no?[52]

— Очень холодно. Рано в этом году пришла зима.

Берни зачерпнул ложкой жидкую гороховую похлебку. С другого конца стола на него смотрел Эстабло. Чесотка у него усиливалась, все лицо было расцарапано. Пятно толстой красной кожи на запястье показывало, что болезнь достигла стадии коросты, под которой из яиц вылуплялись личинки.

— Compadre Пайпер, вы сегодня решили сесть к нам поближе.

— Знаете, я люблю пересаживаться, compadre, так узнаешь больше новостей.

Эстабло остановил на нем тяжелый взгляд внимательных серых глаз:

— И каких же новостей вы насобирали?

— Один надзиратель сказал Гильермо, что камень из карьера идет на памятник Франко, который начали возводить в Гвадарраме. Очевидно, речь о его гробнице, двадцать лет будут строить.

— Если он в Гвадарраме, зачем им здешний известняк? — фыркнул Эстабло.

— По словам Гильермо, он подходит для установки монумента.

— По мне, так это пропаганда, — хмыкнул Эстабло. — Охранники болтают, чтобы мы поверили: Франко будет править вечно. Вам нужно лучше анализировать то, что вы слышите, compadre.

— Всегда так и делаю, compadre Эстабло.

Берни спокойно и уверенно посмотрел на него. Лысой головой и тонкими жилами на горле Эстабло напоминал ему ящерицу, каких обычно видишь летом снующими по камням.

— Надеюсь, вы с особой критичностью относитесь к словам буржуа Винсенте, — холодно улыбнулся ящер.

— Конечно. А он так же относится к моим словам.

— Все еще работаете на карьере? — сменил тему Пабло.

— Всю неделю. Я бы предпочел наряд на кухню, как у вас.

Надзиратель дунул в свисток:

— Давайте заканчивайте. Пора на работу!

Берни проглотил последнюю ложку варева и встал. Эстабло чесал загрубевшую кожу на запястье, скривив рот от боли.

Заключенные выстроились длинными колоннами во дворе. Солнце поднялось над голыми коричневыми холмами, отчего немного потеплело; лед на лужах начал подтаивать. Ворота открыли, и отряд Берни уже ступил за них, когда охранники с винтовками заняли свои места, встав в нескольких ярдах друг от друга. Сержант