и нервно прикоснулся к руке Рамиреса:

— Сеньор сержант…

— Что? — нетерпеливо оглянулся начальник.

Августин сглотнул:

— Сеньор, его обследует психиатр. Я… я думаю, коменданту не хотелось бы, чтобы он пострадал.

— Ты уверен? — нахмурился сержант. — Этот?

— Por cierto, sargento[54].

Рамирес выпятил губы, как ребенок, оставленный без сладкого, и недовольно кивнул:

— Ладно. — Он наклонился к Берни, и в лицо тому ударил резкий запах чеснока. — Считай это предупреждением. А ты, — он ткнул пальцем в сторону Винсенте, — берись за работу.

Сержант ушел, Родольфо зашагал следом. Августин поспешил за ними. На Берни он не взглянул.

В тот вечер, пока заключенные лежали на нарах и ждали команды тушить свет, Винсенте, проспавший бóльшую часть вечера, повернулся к другу.

— Тебе лучше? — спросил его Берни.

— По крайней мере, я отдохнул, — вздохнул адвокат; в тусклом свете свечи резче выделялись морщины, залегшие на его изможденном лице. — А ты?

Берни прикоснулся к длинному порезу на шее, который он промыл в надежде избежать заражения.

— Все будет хорошо.

— Что случилось сегодня утром? Почему они тебя отпустили?

— Не знаю. Весь день пытался сообразить.

О внезапном смягчении Рамиреса шептался весь лагерь. За ужином Эстабло с подозрением спросил его об этом.

— Августин сказал, что я под наблюдением психиатра, но психиатру дела нет, в каком я состоянии.

— Может, Августин хочет уложить тебя в постель?

— Я тоже так подумал, но это вряд ли. Он смотрит на меня по-другому.

— Кто-то следил за мной, когда мы вернулись, — тихо сказал Винсенте. — Я видел.

— Отец Эдуардо? Да, я тоже его заметил.

Ближе к концу перехода из карьера в лагерь Берни пришлось поддерживать своего друга-адвоката. Когда они пересекали двор, молодой священник вышел из учебного барака, остановился и провожал их взглядом, пока они тащились в свое жилище.

— Он меня приметил, — сказал Винсенте. — Я для него хорошая награда.

Глава 26

Контора Сэнди находилась на захудалой площади, где было полно дешевых лавок и небольших складов, увешанных рекламой превратившихся в дым акций. Моросил холодный дождь. Из-под навеса киоска на Гарри скорбно взирал старик, продавец газет. На другой стороне несколько мужчин выгружали из повозки какие-то коробки — эти поглядели на него с любопытством. Пока что, насколько он мог судить, хвоста за ним не было, но тем не менее он чувствовал себя предметом всеобщего внимания.

К косяку тяжелой некрашеной деревянной двери было приделано множество электрических звонков. На стальной табличке рядом с верхним было написано: «Нуэвас инициативас». Гарри нажал на него и стал ждать.

Сэнди позвонил ему в посольство:

— Прости, что задержался с ответом по поводу возможности вступить в дело… Мы можем встретиться у меня в конторе, а не в кафе? Мне нужно кое-что тебе показать. После к нам присоединится Барбара, и мы выпьем кофе.

В то утро Гарри встретился с Толхерстом и Хиллгартом в кабинете у первого. Хиллгарт пребывал в отличном настроении, его обычно хмурое лицо разгладилось и выглядело довольным.

— Может ли тут идти речь о золоте? — спросил он, и его глаза заблестели.

— Он был весьма уклончив в этом вопросе, — осторожно ответил Гарри.

Хиллгарт провел пальцем по стрелке на брюках и в раздумье сдвинул брови:

— Нам сообщили, что Франко ведет переговоры о поставках продовольствия с Аргентиной. А те захотят получить оплату, да, Толли?

— Да, сэр.

Хиллгарт кивнул и откинулся на спинку стула:

— Что бы Форсайт ни предлагал, думаю, вам следует проглотить наживку. — Он мягко рассмеялся. — Нет, не совсем так. Вы — это наживка, а он — рыба. О’кей, Толли. Деньги.

Толхерст раскрыт папку и с очень серьезным видом посмотрел на Гарри:

— Вам разрешено инвестировать до двух тысяч фунтов в любое законное предприятие, какое ни предложит Форсайт. Если он попросит больше, можете обратиться к нам. Деньги мы найдем, но вы должны показать Форсайту свою банковскую книжку, чтобы убедить в наличии у вас средств.

— Вот она.

Гарри подал капитану небольшую картонную книжечку. Хиллгарт внимательно ее изучил:

— Тут большая сумма.

— В двадцать один год я получил капитал, оставленный родителями. И мало трачу.

— Вам нужно немного пожить, — заметил Хиллгарт. — В вашем возрасте я управлял оловянными копями в Боливии, чего бы я не отдал тогда за пять тысяч фунтов.

— Очень удобно, что Бретт их не растратил, — сказал Толхерст. — Лондон не любит фальшивых банковских книжек.

Хиллгарт по-прежнему не отрывал от Гарри больших карих глаз. Тот слегка заерзал, вспомнив, что не рассказал им про Энрике. Это казалось каким-то глупым упрямством, но он смолчал. Кому хуже, оттого что он помог бедняге?

— Маэстре говорит, сердце его дочери разбито, вы не звонили ей после посещения Прадо, — сказал Хиллгарт.

— Честно говоря, я предпочел бы больше не встречаться с ней, — помявшись, ответил Гарри.

Капитан прикурил «Голд флейк», поглядывая на Гарри поверх огонька зажигалки:

— Прелестная маленькая сеньорита, я вам удивляюсь.

— Она совсем ребенок.

— Жаль. Могло быть полезно с точки зрения дипломатии.

Гарри не ответил. Он лгал Сэнди и Барбаре. Разве этого не достаточно? Стоило ли добавлять еще и Милагрос?

— Некоторые назвали бы вас идеальным агентом, Бретт, — задумчиво произнес Хиллгарт. — Неподкупным. Вы не гоняетесь за женщинами, не интересуетесь деньгами. Даже, кажется, почти не пьете.

— На днях мы пропустили пару стаканчиков, — весело вставил Толхерст.

— Большинство агентов падки на деньги. Они все чего-нибудь да хотят, пусть даже просто острых ощущений. Но вам и это, похоже, не нужно.

— Я работаю ради блага своей страны, — ответил Гарри; он понимал, что его слова звучат сухо и напыщенно, но ему было все равно. — Мне сказали, это поможет в войне. Так я по-прежнему могу служить.

Хиллгарт медленно кивнул:

— Ладно, верность — это хорошо. — Он немного подумал. — И на что вы готовы из верности?

Гарри помолчал, однако презрительный тон Хиллгарта разозлил его и придал смелости.

— Не знаю, сэр, смотря, что попросят.

Капитан снова кивнул:

— Но возможны ограничения?

— Зависит от того, что попросят, — повторил Гарри.

— А вот Форсайта едва ли что-нибудь сдерживает. Как по-вашему?

— Сэнди показывает вам только то, что хочет показать. На самом деле я не могу оценить, на что он способен. — Гарри сделал паузу. — Во всех отношениях.

«Как и вы», — подумал он.

— Ну, это мы увидим. — Хиллгарт откинулся назад. — По поводу сегодняшней встречи… Узнайте, что он предлагает, обещайте вступить в дело и доложите обо всем мне.

— Но не бросайтесь с головой, Гарри, — добавил Толхерст. — Изобразите сомнения, беспокойство за деньги. Скажите, что вам нужно узнать все в подробностях, прежде чем вы решитесь.

— Да, — согласился Хиллгарт. — Держитесь такой линии, больше узнаете.

Дверь открыла полная женщина лет за пятьдесят, с