class="p1">Бывшие лидеры посрамленных фракций большинства и учащиеся средних школ высшей ступени, которые попытались сдержать эксцессы движения хунвейбинов, были объявлены теперь легковерными простаками, поддержавшими реакционную буржуазную линию. Некоторые из «простаков» начали сопротивляться таким выводам и организовали кампанию с использованием стенгазет, листовок и, в отдельных случаях, новых межвузовских союзов, подражая прошлой кампании фракций меньшинства против рабочих групп и обернув кампанию борьбы с реакционной буржуазной линией в акцию против самой ГДКР, которая обвинялась в манипулировании студенческим движением, подавлении при расхождении во мнениях неугодных точек зрения и гонениях против осмелившихся выражать несогласие. Новая кампания охватила несколько вузов, в которых проходили дебаты на повышенных тонах, развешивались стенгазеты с нападками на ГДКР, и звучали все более смелые вызовы в адрес ГДКР. Последователи новообразованной повстанческой фракции были разгневаны дерзостью диссидентов, которые усомнились в незыблемости авторитета ГДКР. Кампания по борьбе с диссидентами началась в середине ноября и обострялась с каждым днем, превратившись в конечном счете в гонения на инакомыслие. Тем самым движению хунвейбинов как независимой политической силе был положен конец.

Одним из центров кампании стал Институт авиации и воздухоплавания в Пекине, «красногвардейская» фракция большинства которого жаловалась ГДКР, что структура игнорировала их и отвергла их как «ревизионистов»[163]. Студенты полагали, что к ним относились, как будто бы они были фракцией меньшинства при рабочих группах, а также говорили и писали, что ГДКР пренебрегает мнением народных масс, склонна к бюрократической волоките и манипуляциям, приведшим к подавлению массового активизма, что может быть свидетельством проведения «реакционной буржуазной линии». В одной из стенгазет студенты указывали:

По всей видимости, те, кто постоянно заявляет о своем желании критиковать реакционную буржуазную линию, так и не поняли, в чем, собственно, заключалась ее реакционность. Такие люди, как Гуань Фэн и Ци Бэньюй, будучи преисполненными духа бюрократизма, просто не могут быть представителями председателя Мао.

По мере нарастания кампании студенты-диссиденты начали ставить под вопрос в принципе всю деятельность ГДКР, указывая на то, что мероприятия, организуемые структурой, подозрительно напоминают действия подпольной партийной фракции, нацелившейся сеять беспорядки и смуту внутри страны и партии. Самая провокационная декабрьская стенгазета студентов института фактически обвиняла членов ГДКР в самопозиционировании в качестве «левых» с целью организации государственного переворота.

Руководители фракций большинства в других вузах поддержали эти обвинения в адрес ГДКР. Бывший руководитель движения хунвейбинов Пекинского института лесного хозяйства вывесил стенгазету под лозунгом «Отбросьте ГДКР и устройте собственную революцию», обратив этот слоган против фракций меньшинства, которые схожим образом противостояли рабочим группам. Студент отмечал, что ГДКР не имеет формального статуса согласно Уставу КПК или Конституции КНР, соответственно, никто и никогда не исключал возможность обратить против ГДКР критику. По его словам,

члены ГДКР просто занимают свои высокие посты, изображая из себя чиновников и правителей… [Они] носятся повсюду, будто бы их назначили посланниками самого императора, и позволяют себе всевозможное словоблудие и вводящие в замешательство заявления. Речи лидеров ценятся не меньше, чем сама жизнь или драгоценные сокровища… Китаем может руководить лишь председатель Мао. Все остальное можно подвергать сомнению. Ставьте под вопрос все и сразу.

Схожие настроения проявлялись в стенгазетах и на дебатах в школах. Что еще более существенно, некоторые из первых хунвейбинов Средней школы высшей ступени при Пекинском университете и Средней школы высшей ступени при Университете Цинхуа попытались сформировать организацию по координации противостояния, которую они назвали «Объединенные действия» (ляньдун). Среди основателей организации были как раз те учащиеся, которые в августе выступили против хунвейбинов с «Неотложным призывом» и многие из которых стояли бок о бок с Мао на трибунах во время первого митинга хунвейбинов 18 августа. Теперь эти молодые люди открыто заявляли о своем неприятии позиции ГДКР. 27 ноября учащиеся провели первую совместную встречу в пекинском районе Хайдянь, чтобы сформировать межшкольный альянс единомышленников. Соответствующая учредительная декларация союза была опубликована 5 декабря [Ibid.: 184–186].

Данная кампания получила особый резонанс в Пекинском университете, где студенческим движением по-прежнему заправляла Не Юаньцзы. С «благословения» Мао, похвалившего ее «революционную стенгазету», она считала себя политически неуязвимой. Во многих смыслах так оно и было. Однако кампания против реакционной буржуазной линии принесла с собой неожиданные осложнения для Не и ее сторонников, которые активно взаимодействовали с направленной в вуз рабочей группой и никогда не противостояли ее членам, как это было с фракциями меньшинства в других кампусах. По мере нарастания движения в августе и сентябре Не предприняла попытку взять под свой полный контроль хунвейбинов Пекинского университета. Она отдавала единоличные приказы, будто бы ее авторитет был непоколебим. Такой подход нашел отпор со стороны хунвейбинов, которые стремились к автономии. Продемонстрировав склонность к автократии, Не обвинила студентов в политических преступлениях, поскольку, с ее слов, противостояние ей следовало приравнивать к противостоянию ГДКР. В результате она настроила против себя значительную часть хунвейбинов Пекинского университета, превратив в оппозицию своих первоначальных сторонников, в числе которых была бо́льшая часть редколлегии знаменитой стенгазеты. Радикально настроенные повстанцы Пекинского университета вторили нападкам на ГДКР, используя это в качестве оружия в борьбе против Не [Walder 2006: 1032–1034; 2009: 106–107].

Попытка манипулирования студенческим движением вызвала бурю возмущения. Стремление трансформировать бунт учащихся в послушный инструмент ведущих маоистов публично осуждалось. В адрес доверенных лиц Мао звучали открытые насмешки. Допустить, чтобы цели восстания обернулись против ГДКР, было невозможно. К середине декабря ГДКР ринулась в контрнаступление, которое началось с публикации 13 декабря в «Красном знамени» передовой статьи. Ее авторы заявляли, что развернутая диссидентами кампания – это «атака на подлинных левых, развязанная небольшой группкой каппутистов»[164]. Статья призывала к введению в отношении классовых врагов диктатуры пролетариата.

Есть особая ирония в том, что новая повстанческая фракция, возникшая как протестное движение против диктатуры рабочих групп, трансформировалась с течением времени в собрание ярых сторонников «диктатуры пролетариата». 14 декабря ГДКР провела встречу с повстанческими лидерами, которые забросали членов группы вопросами по поводу разрешения конфликтной ситуации с диссидентами. Как заявил Кан Шэн, «мы должны решительно подавлять контрреволюционеров. Это наивысшая форма демократии… Мы должны претворять диктатуру в отношении контрреволюционных элементов… Свобода слова распространяется только на революционеров».

Еще более драматичным проявлением гонений под эгидой ГДКР было массовое собрание активистов школ 16 сентября. Тон новой кампании задала Цзян Цин в своей речи, направленной против школьных «Забастовочных пикетов»:

Так называемые «пикеты» – небольшая кучка детей, которые отстаивают реакционную буржуазную линию… Безо всяких на то оснований они держатся с высокомерием аристократов, думают, что в их жилах течет благородная кровь, и относятся к другим с пренебрежением!