– Сию секунду, государь.

– Исполняй. И вызови некромантов. Я хочу знать, где старший Шуйский.

Романов поклонился и помчался исполнять приказы.

* * *

Его светлость, князь Горский, был безутешен.

Внешне – так точно. И повод был основательный – дочь умирает.

То, что скорбел князь не по умирающей дочери, а вовсе даже по сломанному носу, у него на лице написано не было. Оно, это лицо, преисполнялось самого благородного страдания.

Ага, если б еще на докторов это действовало.

Впустить князя к дочери они отказывались наотрез.

По поводу Благовещенского было распоряжение от Игоря Никодимовича.

По поводу князя?

Распоряжений не было. Принесете – впустим, хоть со всеми чадами и домочадцами. А пока – простите, князь.

Горский, хоть и злился, но старался этого не показать. Наоборот, причитал, как бабка на базаре, нещадно при этом переигрывая.

– Моя девочка. Моя бедная дочка…

Доктор смотрел с плохо скрытым раздражением.

– Ваша светлость, я вам ничем не помогу. Только разрешение от его императорского величества на встречу или на допуск к больной.

– Вы хоть скажите – как она?!

– Плохо.

– И прогноз…

– Неблагоприятный, – резко ответил доктор.

Резко, даже зло, но…

У него на той площади вся семья была. И сам он там был, как дворцовый медик. Если бы не княжна Горская – точно бы там полегли. А он ничего даже сделать для нее не может.

Никак.

Сепсис, пара дней – и все. Никакая магия с такими повреждениями не справится. Никакая…

Горский вытер слезу. Вполне себе светлую, чистую – и крокодилову.

– Неужели нет никакой надежды? Я богат, я могу привезти любых докторов, любые лекарства, что угодно…

– Если бы это было возможно, – вздохнул, чуть смягчаясь, доктор. – идите домой, ваша светлость, к близким. И постарайтесь подготовить их. Это печально, но…

– Моя доченька…

Князь развернулся и медленно пошел к выходу.

Никто его не остановил, да и не нужно это было Горскому. В голове у него щелкали звонкие счеты. Костяшки летали в одну и в другую сторону.

Дочь умирает – минус.

У нее остались дети – плюс.

Дочь – маг.

Дети тоже маги – плюс.

Была заключена помолвка с Алябьевыми?

Эммм… не была. Но кто это опровергнет? Даже если задним числом… и можно сказать, что княжна не пошла бы против воли родителя. А что поругались… так чего в семье не случается?

Надо ехать к Алябьеву.

Самому Горскому такой жирный кусок не проглотить, поперек горла встанет. А вот если с Алябьевым объединиться…

Надо ехать.

И немедленно!

Нос?

А что – нос. Будет еще время разобраться с мерзким мальчишкой… Никуда он не денется. А вот свое право на деньги надо застолбить уже сейчас.

Государь, конечно, свою волю высказал, но ведь князь ничего такого и не делает? Он просто заботится о своих внуках! Хорошо заботится…

И князь Горский быстрым шагом направился к выходу из дворца.

* * *

Ваня даже не удивился, когда в двери дома постучали.

А когда увидел в окно Горского, плюс несколько человек в цветах юрта Алябьевых, плюс околоточного…

Вот кто б сомневался?

Молодой человек резко захлопнул окно и бегом бросился в детскую.

– Петька!

– Да?

Младший брат был тут. Очень кстати.

– Сиди с мелкими. Если что – хватаешь Нила и ноги в руки.

– А Андрейка?

– Его оставляешь, ему ничего не будет.

– Понял. Куда нам идти?

Ваня ненадолго задумался, потом вспомнил.

– На квартиру к Александру, помнишь – где?!

– Помню. А если и там…?

– Тогда в парк. Туда, где мы Александровых родителей повстречали. Деньга есть?

– А то ж.

– На, еще будет.

Ваня выгреб из кармана все ассигнации, которые там были. На глазок получалось достаточно, месяц прожить безбедно хватит, да не в провинции – в первопрестольной.

– А эти? – кивнул вниз Петя.

– Задержу их, сколько могу. Ты слушай. Получится отвадить – отважу. Нет – наброшусь, подниму шум, а ты хватай старшего и уходи.

Петя кивнул.

Нос на лице не спрячешь, как Маша ни таила способности Нила, Ваня примерно догадывался, что малыш не совсем и человек. И не хотел для него плохой судьбы. Андрюшку еще может получиться выцарапать. Он и чистокровный человек, и опять же, сын Александра. Но Нила им никто не отдаст.

Никто…

Лучше уж сразу подстраховаться…

– Понял?

– Да. Удачи, братик.

Ваня на миг притянул к себе Петю, крепко обнял и чуть встряхнул.

– Головой за мелкого отвечаешь.

– Обещаю. Сберегу.

Ваня направился вниз.

Петя опрометью метнулся к себе в комнату. Наряд мальчика из хорошей семьи полетел в угол. Какие, к чертям, бриджи, какая выглаженная рубашка? В углу шкафа стопочкой лежали привычные ему суконные штаны, рубаха, картуз…

Вот, так-то лучше.

Ежели сейчас бежать и прятаться придется, лучше быть в чем привычном. Теперь за Нилом.

Подхватить малыша, потянуть за собой, прижать покрепче.

– Нилушка, тссс! Тихо, надо так, малыш… чтобы не прослышали нас…

Малыш послушно обхватил Петю за шею, прижался покрепче.

Глазенки его подозрительно блестели, по волосам словно золотые волны пробегали, вроде как пшеницу ветер колышет. Прошла волна, блеснула золотом – и нет ее. И вторая, третья… на пальцах блестели, то показывались, то пропадали золотые коготки.

Маленький полоз нервничал.

И Петя прижух наверху, прислушиваясь к шуму, доносящемуся из гостиной.

А там разворачивалось настоящее сражение.

* * *

– Что значит – нет!? Да я тебя на конюшне запорю, холоп!

– Вы, князь, слишком горячитесь. Или меня вы тоже прикажете на конюшне запороть?

Анна Александровна была в своей стихии. Есть ведь женщины-воительницы, а что сейчас было, как не бой?

Схватка, яростная и беспощадная.