является лишь таким способом, какой способен постичь человек.

Таким образом, очевидно, что не стоит изводить друг друга вопросами о человеке и Божестве. И хотя единственной реальностью в мире для нас является человек, не исключено, что именно поиск человека ведет к трансцен— денции. То, что истинная реальность — это только Божество, не исключает того, что эта реальность доступна нам лишь в мире; иными словами — как отражение в зеркале человека: ведь, чтобы заметить Божество, в человеке обязательно должно быть что-то от Божества. Итак, тема философии ориентирована на две полярные противоположности, на два направления: deum et animam scire cupio [Лат.: «Я жажду познать Бога и душу»]»

Карл Ясперс

Современные вопросы веры

Христианский миф

«Слово «миф» использовано в названии этого труда в специфическом и вполне определенном смысле. Миф — это символическая история, демонстрирующая, по словам Алана Уоттса, «внутренний смысл вселенной и человеческой жизни». Сказать, что Иисус — это миф, не значит назвать его легендой; это значит, что его жизнь и идеи служат демонстрации «внутреннего смысла вселенной и человеческой жизни». Как заметил Чарльз Лонг, миф указывает на определенный способ доступности мира человеку: «слово и содержание мифа — это откровения могущества». Или, по наблюдению А. Кумарасвами, «миф воплощает собой теснейшее сближение с абсолютной истиной, какое только может быть выражено в словах».

Многие христиане протестуют против моего употребления этого слова, даже когда я специально даю ему определение. Их пугает термин, в котором есть хотя бы малейший намек на возможность фантазии. Однако я употребляю его ровно в том смысле, в каком это делают историки религии, литературные критики и представители социальных наук. Этот термин удобен и ценен; нет другого слова, которое передавало бы именно тот смысл, который вкладывает в понятие мифа научная традиция. Христианину я посоветовал бы избавиться от страха перед этим словом и оценить, насколько полезным инструментом оно может стать для понимания его собственной веры».

Отец Эндрю Грили. «Мифы религии»

«Миф, как христианский, так и любой другой, — это представление истины в повествовательной форме. Смысл, который вкладывали в понятие «мифа» в XIX веке (а именно — выдумка), до сих пор оказывает сильное влияние на популярную литературу и журналистику. Именно из-за того, что в XIX веке миф считали выдумкой, многие христиане стали отрицать любые указания на то, что в христианском Священном Писании, теологии и обрядах содержатся разнообразные мифологические элементы. Мифологические темы, заимствованные у греков и евреев… претерпели трансформацию в христианском понимании истории и в ходе развития христианского учения.

…Функция христианского мифа — в том, чтобы в увлекательной, а подчас и драматической форме выразить ответы на самые важные вопросы, которые задает человек: «кто я?», «куда я иду?». И хотя эти вопросы универсальны, западная цивилизация отвечает на них по большей части через познавательные и образные элементы христианского мифа. Христианский миф, озабоченный природой, происхождением и судьбой человека, человеческого общества и мира, старается осветить и обрисовать истинное положение человека (находящегося в рамках влияния западной цивилизации) таким способом, который лежит за пределами простого признания и понимания фактов, поддающихся эмпирической проверке, т. е. доступных нашим чувствам.

Применяя образную систему для передачи своих идей, христианский миф обращается к царству духа — т. е. сфере смысла и ценностей. Эта область включает понимание человеком самого себя, своих связей с обществом и миром и со священным…»

(«Энциклопедия Британника», 15-е изд., «Христианский миф и легенда»)

Иудейский миф

«Естественно, надо провести разграничение между мифом и легендой. В просторечии, миф — это история о богах и иномировых существах. Однако иудаизм — это строго монотеистическая религия; посему в таком узком смысле оригинальных иудейских мифов существовать не может… Однако если этот термин истолковать в более широком смысле — как изображение постоянных, вневременных понятий в контексте конкретных событий, то миф окажется одним из самых важных инструментов, с помощью которых иудаизм передает свои идеи: ведь лишь тогда, когда исторические события рассматриваются в этом более широком измерении, они перестают быть обычной хроникой древности и приобретают непреходящую ценность. В иудаизме, к примеру, Исход из Египта — это мифологическая проекция конкретного события, произошелшего в какое-то конкретное время, на нечто, происходящее постоянно; таким образом, он становится образцом для ситуаций и жизненного опыта всех людей — их освобождения от уз обскурантизма, их индивидуального откровения на индивидуальном Синае, их скитаний по собственной бесплодной пустыне и даже их смерти в этой пустыне ради того, чтобы дети детей их детей в конце концов смогли достичь «обетованной земли». Точно так же историческое разрушение иерусалимского храма превратилось благодаря мифу в образец продолжающегося взаимного отчуждения Бога и человека, их отторжения друг от друга.

Легенда же — это не более чем причудливые украшения, которые скрывают под собой предположительно исторический факт. В отличие от мифа, она не преодолевает конкретное и местное значение»

(«Энциклопедия Британника», 15-е изд., «Иудейский миф и легенда»)

Эта глава совершенно необходима: изучение мифологии естественным образом заставляет верующих иудеев, христиан, мусульман, наследников религии Единого Бога, задаться вопросами. Миф, безусловно, способен помочь нам лучше понять свою собственную веру и веру других людей. Но ведь «начинка» мифа состоит из историй о языческих богах и богинях, которые, согласно нашей традиции, истинными богами не являются.

Я не ставлю своей целью обращать вас в свою веру; я лишь хочу показать, что в наших верованиях обязательно содержится миф (если, конечно, дать понятию «миф» верное определение). И то, что наши верования включают в себя миф, не делает их ложными или надуманными.

Употребление словосочетаний «христианский миф» или «иудейский миф» немедленно вызывает отрицательную, защитную или даже враждебную реакцию у тех, кто привык к популярному определению мифа как «сказки», «выдумки» или «широко распространенного суеверия». Если средний человек встретит в одной и той же фразе слова «христианский» и «миф», то для него это будет однозначной попыткой опровержения ценности христианского вероисповедания. Ведь в XIX столетии все, что могло быть названо «сверхъестественным» или «трансцендентным», неизбежно рассматривалось как выдумка, — иными словами, миф.

В наше время некорректное определение мифа постоянно поддерживается, к примеру, такими заголовками, как «Десять мифов о СПИДе», «Миф о снижении налогов для среднего класса», «Миф о неуязвимом японце» и т. д., и т. п. Подобные заголовки появляются над рассказами, призванными рассеять какое-либо широко распространенное заблуждение.

Но давайте вернемся к определению мифа, который дает историк религии (и верующий христианин) Мирча Элиаде. Элиаде говорит, что миф — это «священная история» прорывов трансцендентного или сверхъестественного в наш