Звякнула о тарелку выпавшая из рук Книжника ложка. Сам очкарик беззастенчиво пялился на близняшек, раскрыв рот и, казалось, позабыв обо всём на свете. Шатун с Алмазом не отреагировали с подобной откровенностью, но всё равно было заметно, что амур если не влупил в яблочко, то наверняка оцарапал ниже пояса. Одна только Лихо смотрела под другим углом, выискивая хоть один признак мутации. Признаков не находилось.

— Здравствуй, мой хороший, — слаженно промурлыкали прелестницы и поцеловали Молоха в щёки. — Сегодня будет весело, так же, как всегда?

— Всё будет зависеть от наших друзей. — «Бутафорский властелин» похлопал близняшек по обнажённым плечам. — Я очень надеюсь, что они не подведут.

Шатенки уселись слева от Молоха, положив себе первое, что попалось под руку. И почти сразу же принялись постреливать глазками в сторону насыщающегося Шатуна. Которому от такого внимания кусок в горло стал пролезать с некоторым усилием.

— Предупреждая возможные поползновения, хочу сказать. — Шизофреник в костюме звездочёта откинулся на спинку своего полукресла. — Сегодня — званый вечер, и никаких вопросов о вашей дальнейшей участи задавать не следует. Могу заверить, дав слово бога, что до завтрашнего полудня вас никто не тронет и пальцем.

«Плазма» неожиданно включилась, и по экрану зашустрили плотно вооружённые типажи, пытающиеся укокошить типажа, вооружённого только консервным ножом и несгибаемым взором, полыхающим уверенностью в будущей победе.

Молох вперился в экран, потеряв всякий интерес к гостям и ко всему остальному. Недовольно щерясь каждый раз, когда положительный элемент множил на ноль элемента отрицательного. Сейчас для него существовал только светящийся экран «плазмы». Подчиняясь какому-то наитию, Лихо посмотрела на Книжника, оторвавшегося от аппетитных форм шатенок и исподволь следящего за Молохом, будто бы сопоставляющего какие-то кусочки понятной одному ему головоломки.

Рыжая гибко поднялась, обошла стол и села рядом с блондинкой. Кривовато улыбнулась.

— Что, сука, кайфуешь? Повезло тебе.

Лихо молчала.

— Молох сегодня даже на плевки в твою сторону табу наложил, — сказала Виктория, продолжая криво ухмыляться. — Если бы не он, ты бы сейчас у меня в гостях дерьмо в два раза большей ложкой наворачивала. А я бы слышала только самые изысканные комплименты в адрес такой элитной кухни. И если б тебя угораздило поморщиться…

— Ты же — не мутант? — Лихо сделала вид, что пропустила мимо ушей всю идущую от самого сердца тираду. — Что ты забыла здесь? Среди этих?

— Ты не поймёшь! — Рыжая коротко вздрогнула, как будто внутри её нешуточно перекорёжило. — Когда тебя день за днём, в течение нескольких лет, трахают все кому не лень и даже не платят — кидают какие-то объедки, чтобы с голоду не загнулась… Да — не поймёшь ты, откуда тебе понять?

— А здесь лучше?

— Лучше! Я таких тварей видела, от мутантов отличаются только тем, что у них сквозь кожу кишки не видно или пальцы ног не срослись. А в остальном — порченые на все сто. Ты думаешь, я такая одна здесь? Ничего подобного. Нормальных здесь тоже хватает. Которым в этом городе — лучше. Здесь они себя людьми чувствуют. Среди мутантов… Парадокс, верно? Но так и есть: распоследней мразью буду, если хоть в чём-то соврала…

Лихо ничего не ответила. Тем более что рыжая действительно говорила правду.

— Что, язык в жопе? Давай, загни мне что-нибудь про «что такое — хорошо и что такое — плохо». При нашей первой встрече у тебя душевно получалось. Да хрен с тобой, сука… Поживи пока. Я тебе только одно хочу сказать: с Молохом пойду до конца. С ним есть шансы, хорошие шансы нагнуть этот сраный мир так, как мне заблагорассудится. И уж если нагнём… То пользовать будем до невменяемости, запредельно.

Её улыбочка стала жутковато-застывшей. Блондинка отвела взгляд, понимая, что никакие доводы сейчас не сработают, будь ты хоть кумиром всех ораторов Вселенной.

— Веселись, пока позволяют. — Виктория встала. — Потом будешь остальных веселить. Уж это я могу тебе пообещать с полной уверенностью…

Лихо снова промолчала, глядя себе под ноги. Рыжая вернулась на своё место, налив полный бокал всё того же розоватого пойла. Запрокинула голову и выпила быстро, жадно. Налила ещё, демонстративно отвернувшись от блондинки.

Близняшки уже обсели Шатуна, продолжая шквальный обстрел томными взглядами. Тот выглядел скованным и подавленным, не говоря уже о том, чтобы распускать руки. В отличие от «сладкой парочки», начинающей неспешно оглаживать громилу. Книжник по-прежнему украдкой наблюдал за Молохом. Алмаз сидел, как на собственных поминках, сдержанно ковыряясь ложкой в тарелке.

Положительный герой эффектно раздербанил отрицательного, попутно сровняв с землёй заброшенное производство. Экран погас. Молох потянулся и зевнул. Повернулся к сидящим напротив него людям.

— Всем спасибо за божественный вечер. — Он смотрел равнодушно, как на кучку надоевших игрушек. — Надеюсь, что разочаровавшихся в моём гостеприимстве нет.

Четвёрка настороженно помалкивала, оставив своё мнение при себе. Очкарик сидел чуть ссутулившись, занятый какими-то одному ему ведомыми расчётами.

— Дамы, у вас есть какие-нибудь пожелания? — Молох перевёл взгляд на близняшек. — Не стесняйтесь, желание женщины — закон. А что хотят две женщины, то угодно и богу…

Шатенки игриво хихикнули и прижались к Шатуну, продолжая проказничать ручками.

— Понятно. — Молох брезгливо усмехнулся и бесстрастно уставился на рыжую. — А у вас?

Виктория отрывисто мотнула головой, её губы, похоже помимо воли, царапнула разочарованная усмешечка, тут же скрывшаяся без возврата. Лихо неслышно выдохнула, подавляя краткую, непроизвольную дрожь в пальцах. Что поделать, нет у нас полностью бесстрашных…

— Как скажете. — Сумасшедший закрыл глаза. — Тогда все могут быть свободными. Кроме нашей гостьи.

Рядом с Лихо явственно ёрзнул Алмаз, чуть поодаль глуховато кашлянул громила. Книжник выпрямился, готовый немедленно совершить парочку каких-нибудь безрассудностей, последних в своей жизни. Лихо медленно, но твердокаменно двинула подбородком влево-вправо, подавляя всеобщее желание устроить большой красноярский погром, дав волю безграничной фантазии.

Соратники слегка увяли. Косвенными причинами этого стали недвусмысленное взятие оружия на изготовку всеми присутствующими порчеными и Сфинкс, застывший в расслабленной позе, с подначивающей улыбочкой на лице.

Лихо поднялась, ощущая, что сознание словно раздваивается, окуная её в какое-то новое состояние. К себе не было ни жалости, ни презрения, ни злости, просто она чувствовала себя как-то иначе. Сделала несколько шагов, подходя к Молоху. Сфинкс остался неподвижен.

— Я надеюсь, эта ночь будет незабываема?

Потом она шла в сопровождении всё того же белобрысого, поднимаясь на второй этаж заведения.