В качестве мастера ему досталась немного упитанная, но всё-таки привлекательная блондинка с очень тщательно завитыми в аккуратные волны волосами. Это была охотница. Точнее – женщина-рыбак. Как назвать такую? «Рыбачка» – скорее жена рыбака, но сама не промышляет. «Рыболовка»? Ужасное слово! Наверное, всё-таки «рыбачка», ведь муж и жена – одна сатана. Под мини-юбкой парикмахерши были колготки в мелкую сеточку, а сверху – сетчатая блузка. Нет, эта барышня сама – невод, ловушка. Не человек, а снасть.

Георгий легко располагал к разговору. Навык выработался с годами. Зачем зря терять время в кресле, если можно попробовать выудить что-то пригодное для текста? Женщина-сеть увлечённо рассказывала о недавнем телефонном разговоре со школьной подругой. Дескать, она давно так не смеялась. Даже голос сорвала. Наташа – так звали повелительницу его стрижки – делилась с ней историями о том, что нормальных парней в городе больше нет. От девушки сильно пахло перегаром, но при её внешности и весёлом нраве, а также отчаянном положении это казалось скорее милым.

Сеть была коренной петербурженкой, но всерьёз собиралась перебраться в деревню.

– А сможешь в деревне-то? – недоверчиво спросила пожилая коллега, колдовавшая у кресла слева.

– Вот родители тоже мне говорят… – Наташа сомневалась, но верила в себя. – Да всё там так же! Там тоже «Роллс-Ройсы» ездят, там тоже полно упакованных ребят, готовых скрасить мой досуг. – Она разразилась громким смехом.

На всякий случай Горенов решил сообщить, что женат. Пусть это и не было правдой, но из дальнейшей беседы хотелось исключить момент охоты. Он сделал всё элегантно, посвятив Сеть в то, что супруга отказывается его стричь, а также рассказав почему.

– Мне кажется, это пустое суеверие. А вы как думаете? Как профессионал… – поинтересовался Георгий.

– Мы тоже парней своих не стрижём, – дружно закивали парикмахерши.

– Вот кого ни стригли, со всеми расставались… Или изменяли, или уезжали, или умирали… Вот всегда! Ни разу такого не было, чтобы любовь до гроба, – со вздохом сказала пожилая.

– Парней не стрижём, потому что их нет, – задорно добавила Наташа.

Когда она принялась орудовать в его волосах… Боже, как это приятно. Горенову подумалось, что всё-таки девушка не прекратила охоту на него. На всякий случай он дополнительно уточнил с деланным интересом: «А вы детей тоже стрижёте? У меня дочь…» Сеть хмыкнула, кивнула и продолжила. Может, она просто не умела иначе обращаться с мужчинами?

– Тебе не холодно? – спросил её, проходя мимо, единственный парикмахер сильного пола. – Хочется тебя одеть.

Наташино лицо приняло растерянное, немного детское выражение. Все в зале подумали об одном и том же, но вслух никто ничего не сказал.

От прикосновений и нежного стрекота ножниц Георгий давно ощущал приятное движение внизу живота. Пока ещё можно было ничего не называть своими именами, словно не понимаешь, что происходит, как взрослые поступают при ребёнке. Надо сказать, Люмины настойчивые вторжения в его шевелюру никогда не вызывали ничего подобного. Орлова запускала руку, будто собственница, хозяйка. Наташа же была нежна и немного напугана, как бы опасаясь сделать что-то не то. Это очаровывало и покоряло.

Когда она взяла машинку, сомнений не оставалось, у него вполне полноценная эрекция. По счастью, Горенова прикрывала накидка. Только бы стрижка не кончилась в ближайшее время. Как назло, в полотнище имелось прозрачное окошко, позволявшее клиенту пользоваться телефоном во время работы мастера. Через него Сеть вполне могла заметить, что кто-то попался.

Впрочем, это звучало слишком громко. Безусловно, волосы были его эрогенной зоной, но что с того? Сама Наташа по гореновской шкале находилась на грани между «так себе» и «ничего». Существенно ближе к «так себе». Однако, когда она начала мыть ему голову, Георгию вновь пришлось переоценивать её положение… Парикмахерша залезала пальцами в уши не хуже, чем языками это делали Надя, Вика и другие. Так же нежно, так же приятно. А если бы она орудовала языком? Неловко говорить, но в этот момент он едва не кончил. Сдержался только потому, что подобный исход казался каким-то… недопустимо глупым и даже унизительным. С чего вдруг?! Разве он подросток в пубертате? У него бывали такие женщины, в сравнении с которыми Сеть и упоминать-то странно. Вот, например, Вика. Точно, именно Вика! Быть может, если бы не она, то Горенов решился бы продолжить с Наташей, а так… То ли ощущение неказистой бессмысленности и стыда, то ли мысли о его – именно его! – красавице свели эрекцию на нет. Тем не менее эмоциональное возбуждение и яркие впечатления от знакомства с парикмахершей остались. Да и подстригла она его прекрасно. Гораздо лучше, чем Надя.

По дороге домой ему встретился Денис. Георгий привык к подобным совпадениям, и то, сколь внезапно и беспардонно мысли об однокласснике ворвались сегодня в сознание, наводило на подозрение, что этого стоило ожидать. А как иначе? Сидевший в школе чуть праве и сзади, он и сейчас оказался справа, только на другой стороне улицы. Денис кричал: «Горенов! Эй, Горенов!» – но Георгий лишь поднял воротник и ускорил шаг. Наверняка и Ленин Вадик шатается где-то здесь поблизости. Если жив, конечно. Эх, знать бы его в лицо…

18

Похоже, ночью ему, наконец, приснился сон. Сначала Горенов не понимал, что спит. Это всегда очень хороший знак. Ключевой момент – забыть, как ложился в кровать. Просто внезапно Георгий обнаружил себя в огромном торжественном зале, где шла какая-то церемония. Золотые кинокамеры и несколько известных артистов намекали, что это, наверное, кинофестиваль. Сновидец оказался здесь как раз в тот момент, когда ведущий – его лицо тоже было знакомым – произносил формальные слова:

– Я понимаю, вы уже заждались, мы не станем вас дольше мучить. Я прошу… – Человек с микрофоном сделал жест в сторону прекрасной девушки, стоящей рядом в платье с блёстками. Та подошла, имея при себе конверт.

– Ой, я так волнуюсь, – хихикнула она и начала неловко его распечатывать.

– Остались считанные мгновения… Итак… – Бумажка, наконец, попала в руки ведущего. – Главный приз получает… Георгий Горюнов!

– Я поздравляю, – присоединилась красавица, искрясь ещё энергичнее.

Зазвучала торжественная музыка, многие стали кричать: «Браво» – и вскакивать с мест. Всё было так неожиданно. С одной стороны, хотелось поправить человека с микрофоном, указав, что его фамилию следует произносить «Горе-нов», но… ладно, с кем не бывает. Вот только… за что он награждён? И кем? Сейчас же нужно, наверное, подняться на сцену и сказать… Кого-то поблагодарить… А кого? Ну, допустим, семью. Это обязательно, так все делают, вне зависимости от ситуации дома. Есть у него семья? Допустим, есть.