недавно ставшая любимой жизнь грозила превратиться в настоящий ад для Энтоэна Девятого и порой ему хотелось снова превратиться в Солона Моррисона.

Он и так старался держаться рядом с Корденом Эсгрибуром, который стал Солону уже ближе всех, но Хаффнер не упускал случая появляться в их обществе как можно чаще.

Это был редкий случай, когда Хаффнер Ларгбур не почтил своим обществом Солона и исчез куда-то. Солон только что вернулся со стрельбища, где учился стрелять из лука, и порядком проголодался, а так же был готов убить за чашу вина. Она ему в итоге досталась, однако Эсгрибур вновь предостерегал его от злоупотребления этим "пагубным" напитком.

– Лорд Хигель! – закричал какой-то забежавший в залу слуга. – Лорд Рейхель снова не в себе и не хочет принимать лекарство.

Рассерженный Хигель встал из-за стола:

– Никому не появляться в его покоях! – громко проговорил он. – Я поговорю с ним наедине!

– Хигель очень заботится о своём дяде, – сказал Солону Эсгрибур, когда молодой лорд ушел.

– Заботится? – удивился Солон. – Мне он показался излишне жестким.

– Черта, отличающая хорошего правителя…

– Жестокость?

– Жёсткость, – поправил его Эсгрибур. – И чем её больше, тем больше шансов удержать своих людей в кулаке.

В это время в зале появился тот, кого меньше всего были рады здесь увидеть – Хаффнер Ларгбур. В его образе коренным образом нечто поменялось, а именно – он сбрил свою многодневную щетину, а так же аккуратно расчесал свои волосы. Доспехи свои, правда, так и не променял на красивые одежды, но всё же видеть это было очень непривычно.

– О, милорды, – весело проговорил он. – Признаться, не ожидал увидеть вас.

Солон уже ждал, что будет дальше.

– Не хотите налить мне вина, милорд принц? – поинтересовался Хаффнер.

Солон вновь оказался в растерянности, так как не знал, что же сделать, но Эсгрибур выручил его.

– Слуги принесут тебе вина, – сказал он, и у Солона внутри отлегло.

– А я всегда считал, что то, что пьёт принц, вкуснее.

Солон стиснул зубы и даже на секунду отвернулся.

– Возьми мой кубок, – сказал Эсгрибур.

Хаффнер не стал церемониться и жадно принялся вливать в себя красное разбавленное вино. Наверняка, посчитал это пресной дрянью, но пусть пьёт то, что есть.

Появившаяся Хайгли не была многословна:

– Милорды, вам не доводилось видеть Хигеля?

– Он отправился к герцогу Райву, – ответил Солон, хотя ожидал, что это сделает за него кто-нибудь другой.

– Наш великий герцог снова не хочет принимать лекарства, – с наигранной ноткой сожаления проскрипел Хаффнер.

Однако он улыбался, глядя на Хайгли, хотя та только скромно отвела взгляд от него.

– Я, пожалуй, пойду, – тихо сказала она.

– Позвольте, я вас провожу, – поставив пустой кубок вина на стол, сказал Ларгбур.

– Я знаю, где находятся покои моего дядюшки....

– И всё же, – Хаффнер с улыбкой привстал со стола. Вино не ударило ему в голову ни капли. Сказалось, что оно разбавленное. – Я не отпущу столь прекрасную даму бродить по дворцу одной. Он полон опасностей!

Аж противно смотреть на то, как Ларгбур пытается кому-то понравиться. Жаль, конечно, бедную Хайгли, но Солон был несказанно рад тому, что Хаффнер наконец-то покидает их. Словно гора с плеч. Эту встречу Солон пережил.

До вечера Ларгбура снова не было видно, и это радовало больше всего. Пожалуй, омрачил этот вечер сумевший встать с кровати Райв Рейхель. Он не мог снова не пристать к Солону. На этот раз он решил показать ему свои конюшни. Конечно, Солона мало интересовали лошади – они не так быстро передвигаются, как хотелось бы, да и пахнут не самым лучшим образом. И общество Рейхеля тоже доставляло ему небольшой дискомфорт, несмотря на то, что он показался в меру добрым и приличным человеком.

– Всегда их ценил, мой юный принц, – проговорил Рейхель, когда Солон все же решил выйти с ним.

Уже стемнело, и лишь слабые фонари и луна освещали дороги и конюшни. Лицо Рейхеля было все таким же темным, да и не хотелось особо, чтобы было видно его лучше. Поблизости и людей не было – верно, все посчитали, что день закончен и пора на покой. Не было слышно даже звуков горожан за стенами.

– Вы любите лошадей? – спросил Рейхель у Солона.

Он опирался на позолоченную трость и передвигался очень медленно. Солону даже было его жаль.

– Мне не приходилось знакомиться с ними слишком близко. Но у меня есть конь. Хороший конь. Южный Ветер.

– Горделивое имя, – проговорил Рейхель. – И, должен сказать, имеет немало смысла в себе.

– Конечно, он очень быстр. Как ветер.

Казалось бы, Рейхель проигнорировал эти слова Солона:

– Самых лучших лошадей мы получаем из Коносогорских земель. Объяснять, где находится Коносогория, думаю, бессмысленно.

– Я никогда не был силён в географии, – попытался оправдаться Солон.

– Ах, да, юный разум ещё не может слишком многое знать. Коносогория только и богата лошадьми и горами, поэтомутак и называется. От их гор и степей толку мало, а вот за коней им огромное спасибо.

Солон слушал всё это вполуха. Его бы гораздо больше сейчас устраило попасть обратно в замок, за стол с ужином и кубком вина.

– Коносогория на юге, – пробубнил Солон.

– Словно южным ветром принесло тебе твоего верного спутника жизни. Посмотри на него, – Райв указал на белого коня, – слишком уж много надежд я возложил на него, и думаю, что не зря. Только вот забраться на него уже не суждено мне.

– Когда вам станет легче, вы оседлаете его, – попытался успокоить герцога Солон.

– Очень надеюсь. Белые лошади в моих ассоциациях и фантазиях всегда были подле смерти. Будто бы смерть восседает на них. Быть может, ты за мной и явишься? – спросил Рейхель у коня, но тот только недовольно отфыркнулся. – А?

– Его тоже привезли с Коносогроских земель? – поинтересовался Солон.

– Не совсем, – ответил Рейхель. – Джабар родился уже здесь. И кобылица, его мать, тоже родилась здесь. А дальше уже и не упомню… Помню, седлал я эту кобылицу, когда еще болезнь не поразила ни меня, ни её. Эх, и глупой же она была… Скинула меня так, что я сломал что-то. Ногу что ли…

Рейхель сделал попытку засмеяться, однако это больше напомнило какое-то нечленораздельное оханье.

– Печальная история.

– Брось ты. По крайней мере, будет что вспомнить перед смертью. Жаль, что детям не расскажу.

А ведь у Рейхеля и детей тоже не было. Равно как и здоровья, как и перспектив в жизни. И Солон успел заметить, как ему нравится жаловаться. Ведь он постоянно напоминал о том, что его век почти закончен! Наводя этим самым на душу принца лишнюю тоску.

– Расскажете