Воспользовавшись клочком бумаги с адресом дедушкиной квартиры, выданным мне господином Шухерманом, мы смогли безошибочно определиться с местом предстоящей ночевки и подробно объяснили таксисту, куда нас следует отвезти. Вот тут-то и настал подходящий момент, чтобы искренне поблагодарить покойного Льва Казимировича за проявленную им предусмотрительность и настойчивость, с коей он заставлял меня изучать карту Будапешта. Выяснилось, что я прекрасно ориентируюсь в городе, ничуть не хуже тех, кто родился и провел на этих извилистых улицах всю свою сознательную жизнь.

Мы проехали через Сентхаромшаг тер (площадь Святой Троицы), в центре которой возвышается величественная церковь Богоматери, более известная под названием церкви Матиаша Корвина. Невзирая на темноту и снегопад, я смогла отчетливо рассмотреть ее искусно подсвеченные голубыми и розовыми лампочками башни, отличающиеся неповторимой готической резьбой по камню и богатством отделки. Юго-западное крыло восьмидесятиметровой башни украшает детальная копия венгерского государственного герба, на котором изображена и личная печать великого короля с соколом и вороном (символами храбрости и мудрости). Затем мы обогнули замысловато вытянутый Рыбацкий бастион, в наши дни представляющий собой уже не фортификационное сооружение, а эффектную террасу-бельведер, и с нее нам открылась захватывающая дух панорама пештского берега. Я с некоторой неприязнью обозрела владения ликантропов: неоготическую громаду здания парламента, находящийся справа мост Ланцхид и дворец Академии наук, а также гостиницы «Малев», «Форум» и «Дуна-Интерконтиненталь», залитые сполохами праздничных огней. С той стороны реки ощутимо веяло запахами жадного и бестолкового прожигания жизни, сильнее всего смахивающего на пир во время чумы.

Квартира деда находилась в тихом и респектабельном районе Визиварош, в доме номер четыре по Корвин тер. Построенный еще в восемнадцатом веке дом, двухэтажный и немного приземистый, сохранился безупречно. Расположенный над его окнами барельеф прославлял моего коронованного предка, представляя его как ученого, правителя и полководца. Я смущенно отводила глаза, избегая смотреть в лицо Рейну, потому что немного побаивалась предстоящей ночи, кою мне было суждено провести наедине с ним. Но Изгой чутко понял мое мятущееся состояние и успокаивающе улыбнулся уголками губ.

— Располагайся на свое усмотрение, — предложил он, расплатившись с таксистом и занося наши вещи в скупо освещенный подъезд дома. — Не жди меня и спокойно ложись спать, я хочу разведать обстановку в городе. — И, не произнеся более ни слова, он развернулся на каблуках и ушел не оглядываясь, оставив меня одну, недоуменно рассматривающую интерьер просторного холла. В этом двухэтажном доме имелся всего один подъезд и две жилые квартиры — по одной на каждом этаже. При этом нижняя квартира отличалась куда более скромными размерами, чем верхняя, ибо львиную долю первого этажа занимали холл и ухоженный внутренний дворик. Сверившись с прикрепленным к ключам брелоком, я только собралась подняться вверх по лестнице, как неожиданно дверь нижней квартиры растворилась и из нее выглянула пожилая полная женщина, одетая неброско, но чисто и опрятно. Увидев меня, она восхищенно всплеснула дебелыми ручками:

— С приездом, молодая хозяйка! Вы именно такая, какой мне вас и описывали — высокая, красивая и черноглазая!

Я сконфуженно молчала, но приветливая женщина, похоже, не очень-то и нуждалась в моих репликах, продолжая тараторить за двоих:

— Меня Элешкой зовут, дорогая ассони! Я лет десять уже как не работаю, но зато исправно присматриваю за вашей квартиркой да содержу ее в чистоте и порядке. Извольте убедиться! — Она шустро подхватила часть сумок и бодро взбежала по лестнице, проявив прыть, неожиданную в столь пожилой и упитанной особе. Ростом она едва доставала мне до плеча, но зато сразу внушала симпатию своим улыбчивым морщинистым лицом, изрядно смахивающим на румяную круглую оладушку.

Верхняя квартира, доставшаяся мне от деда, поражала своими масштабами и добротной дубовой мебелью, сработанной явно еще в прошлом веке. Куда ни глянь — везде инкрустации, мозаика из цветного стекла и серебряные гвоздики.

«Настоящий антиквариат! — рассеянно поглаживая столбик высокой, увенчанной бархатным балдахином кровати сразу определила я, хоть и считала себя в подобных вопросах настоящей дилетанткой. — Пять комнат, да еще и ванная с кухней в придачу. Куда мне столько?» — Сейчас я и впрямь ощутила себя наследницей древних королей, прибывшей в свое родовое имение.

— Мне завещано передать вам послание! — торжественным шепотом доложила женщина, вкладывая в мои пальцы чуть пожелтевший от старости конверт. — Не знаю, что там внутри, но, наверное, нечто очень важное!

Я вздрогнула от непонятного предчувствия и взяла послание, безуспешно пытаясь угадать личность неизвестного адресанта, ибо внешняя сторона конверта не содержала ни слова.

— Вот вам чистые простыни! — без остановки болтала ассони Элешка, перестилая постель и взбивая перину, на которой могла бы поместиться целая рота солдат. — Вы пока искупайтесь с дороги, а я быстренько ужин приготовлю. Что-нибудь легкое: салат по-гречески и курочку жареную? — Домоправительница вопросительно взглянула на меня.

Я согласно кивнула, уж и не зная, как отвязаться от ее навязчивой заботы.

— На одного готовить или как? — продолжала настойчиво допытываться любопытная Элешка.

Я изобразила недоумение.

— У вас молодой человек имеется? — напирала женщина, раздразненная моим смущением.

— Не совсем… — сбивчиво промямлила я, вспомнив Рейна и красноречиво покраснев до кончиков ушей.

— Не совсем молодой или не совсем человек? — добродушно рассмеялась домоправительница, своей случайной, но попавшей точно в цель репликой приведя меня в состояние бесповоротного замешательства. Ну как я могла ей объяснить, что Рейн и не человек вовсе, да к тому же — отнюдь не молод, если судить номинально…

— Значит, готовлю на двоих! — победно провозгласила Элешка, вдосталь налюбовавшись моими пунцово полыхающими щеками, и ушла вниз — хлопотать по хозяйству.

Я открыла оба крана, наполняя водой вместительную фаянсовую ванну, а затем вспомнила о переданном мне письме и распечатала конверт. Из плотного пакета выпала маленькая записка, на которой имелось всего две строчки:

«Поставь на окно с барельефом три зажженные свечи.

Ни о чем не беспокойся».

Я потрясенно вскрикнула, потому что узнала совершенно неподражаемый, угловатый почерк деда, отлично мне знакомый. На краткий миг мне показалось, будто я вновь ощущаю прикосновение сухощавой, но сильной руки Льва Казимировича, мимолетно коснувшейся моих волос, и вдыхаю крепкий запах его любимого одеколона «Шипр»… Как же это волнительно — получать послания от умерших! Вот только смысл записки оказался для меня полнейшей загадкой… Я недоуменно пожала плечами, но поспешила исполнить его посмертное поручение. Полагаю, дед имел в виду именно то самое окно, расположенное под барельефом с изображением короля Матиаша, отлично просматривающееся с площади. Я отодвинула штору и увидела уже приготовленный подсвечник с тремя свечами. Еще раз пожала плечами, будто показывая — я подчиняюсь неминуемому року, принесла с кухни спички и зажгла свечи. И сразу же после этого с чувством выполненного долга отправилась принимать ванну, благоразумно отложив обдумывание новых тайн до утра…