— Простите, госпожа, — почтительно оборвал меня Иган, — но на нас возложена еще одна скорбная обязанность! — Он достал из кармана своего плаща бумажный свиток, развернул его и торжественно зачитал: — Объединенным советом двух чаладов ты, Рейнгольд фон Берг, прозванный Изгоем, признан виновным в совершении следующих тяжких преступлений: подлом обмане жреца бога Митры, нарушении принятых на себя клятв и обязательств, вступлении в контакт со смертными людьми и, самое страшное, в посягательстве на неприкосновенную особу нашей чаладаньи. Единогласным решением совета ты приговариваешься к смерти. Мне вменено в обязанность немедленно привести сей приговор в исполнение…

Я потрясенно замерла, не способная вымолвить ни слова…

— Взять его! — приказал Иган, взмахом руки повелительно указав на Рейна.

Изгой оскалил зубы и зарычал. Воздух в комнате сразу же стал сырым и тяжелым, ощутимо запахло озоном.

— Врешь, не возьмешь! — с издевкой выкрикнул Изгой, простирая в сторону лугару свои ладони, между которыми проскакивали синие искры электрических разрядов.

— Ты отстал от жизни, фон Берг! — язвительно сообщил Иган, вынимая из-за пазухи маленькую коробочку. — Ты просто устаревший реликт! Нынешняя наука наделила нас приборами, способными нейтрализовать твое поле…

Рейн рассерженно отшатнулся и с отчаянием воззрился на меня, подавленный собственной слабостью.

Я попыталась пробудить свой временно уснувший пирокинетический дар, но мои ладони упрямо не желали нагреваться, оставаясь чуть теплыми. Видимо, вся моя энергия исчерпалась, растратилась на близость с Рейном и еще не успела восстановиться. Но тут меня осенило…

— Рейн, беги! — закричала я, спрыгивая с кровати, хватая в охапку его вещи и бросая их Изгою.

Он на лету подхватил свою одежду и меч, чудовищным прыжком преодолевая расстояние, отделяющее его от окна.

— Я вернусь за тобой, любовь моя! — со слезами в голосе пообещал он. — Клянусь! — Разбив оконное стекло и вынеся раму, он исчез в темноте.

— Догнать его! — невозмутимо распорядился Иган. — Схватить!

— Нет! — истошно завизжала я, срывая с себя простыню, бросая ее в лицо опешившим воинам-лугару, а сама — клубком подкатываясь им под ноги. — Оставьте его в покое. Я вам приказываю…

В комнате воцарилась неразбериха. Заполошно голосила полуодетая ассони Элешка, прибежавшая на звон разбитого стекла… Она клещом вцепилась в длинные волосы Шандора, похоже решив, что на меня совершено нападение. Оторопевший от ее прыти воин пытался осторожно отделаться от пожилой женщины, сразу растеряв всю невозмутимость и выдержку. Багрово покрасневший Дьюла поднимал меня с полу и, сконфуженно отводя взгляд, заботливо укутывал в окончательно замурзанную простыню…

Сердито ругающийся, но все же не осмелившийся нарушить мое требование Иган задумчиво отступил к той самой стене, где совсем недавно стоял Рейн, и смотрел на меня уже совершенно другим взглядом — побаивающимся, очарованным и шокированным. «Эта женщина не постеснялась опозориться, явив нам свою наготу, но спасла своего любимого! — прочитала я в его глазах. — Вот это госпожа!»

— Я готова предстать перед старейшиной! — невозмутимо сообщила я, мягко высвобождаясь из мелко дрожащих от замешательства рук юного Дьюлы и царственно заворачиваясь в обрывки злополучной постельной принадлежности. — Отведите меня к Калебу!

Воины-лугару вышли в коридор и терпеливо ждали, пока я оденусь. Сопровождаемая жалобными причитаниями ассони Элешки, убивавшейся по мне, будто по покойнице, я спустилась со второго этажа и открыла ведущую на улицу дверь подъезда. Меня безмерно удивило безутешное отчаяние пожилой женщины, но, поправляя капюшон моей куртки, она успела сбивчиво шепнуть: по городу издревле ходят легенды о страшных ночных стражах, принадлежащих к загадочному народу «людей-волков» и охраняющих покой Будапешта. Я насмешливо улыбнулась и нежно поцеловала домоправительницу, посоветовав ей вернуться в теплую постель да поменьше болтать языком. «Не бывает жара без огня, — подумала я. — Не вижу ничего странного в том, что, прожив многие сотни лет рядом с лугару, рассудительные будапештцы смирились с их существованием, изливая свои подозрения и опасения в сказках да преданиях. А боязнь и уважение всегда идут бок о бок…»

На улице разливался непроглядный мрак. Темные фасады домов не освещались ни единым окном, и только редкие фонари осмеливались дерзко вклиниваться в сплошное полотно ночи, напоминая серебристую нить, прихотливо пропущенную по центру траурного покрывала. Я замешкалась, буквально упиваясь красотой спящего города, и тогда Иган вежливо подхватил меня под локоть, усаживая в поджидающую нас машину. Я не разглядела марку черного длинного лимузина с затемненными стеклами, потому что его фары оказались предусмотрительно выключены. Но в салоне машины имелись обтянутые бархатом сиденья, а к моему бедру сразу же прижалась горячая, даже сквозь одежду, нервно напряженная нога Дьюлы, поспешно занявшего место рядом со мной. А посему я решила не выказывать своих страхов, наслаждаясь увлекательным путешествием и приятной близостью красивого юноши. Иган, откровенно забавляющийся внезапно вспыхнувшим увлечением своего молодого подопечного, уселся напротив нас, открыл крышку вделанного в диванчик бара и начал предлагать мне всевозможные горячительные напитки. Шандор выполнял функцию водителя.

— Спасибо, страж! — Я отрицательно помотала головой, сожалея, что не успела прибрать свои длинные, свободно падающие на спину волосы. Одна прядь зацепилась за воротник плаща Дьюлы и сейчас щекотала его щеку. Зеленоглазый воин благоговейно приподнял мой локон и понюхал волосы, после недавно принятой ванны еще благоухающие сладким розмариновым маслом. В холодных глазах Игана запрыгали смешинки, он не сдержался и иронично фыркнул. Дьюла покраснел.

Я отклонилась от юноши и ловко заплела волосы в две косы, игнорируя его разочарованный взгляд. «Еще только не хватало мне проблем с этим горячим влюбленным молодцем!» — мысленно хмыкнула я, чуть отодвигаясь, но нога молодого воина тут же снова, еще настойчивее прижалась к моему бедру.

— Куда мы едем? — Тонированное стекло автомобиля и непроницаемый ночной сумрак полностью скрадывали маршрут нашего передвижения по городу.

— В Святилище, госпожа, — коротко доложил Иган. — В Будапеште существуют всего два места, объявленные мирной территорией, где запрещены любые конфликты или столкновения…

— Усыпальница на острове Маргитсигет и храм Митры! — догадалась я. — Но неужели ликантропы тоже приняли вашу религию?

— Пришлось! — издевательски усмехнувшись, сквозь зубы процедил воин. — Все народы, когда-либо существовавшие на Земле, объединяли два важнейших фактора: вожди и вера. Без них ни один народ не способен развиваться, да и выживать тоже.

Я одобрительно хмыкнула. Возможно, лугару выражались немного архаично, зато мыслили на редкость четко и прогрессивно.

— Да, у вас есть вожди, — поддела я. — И вера! Вот только в кого — в Митру или в… меня? Получается, что я — выше бога?