– Я думала, что ты меня бросил, и поехала с Гариком вбордель. Там отдохнула с негром. Ты на меня злишься?

– Нет. Я просто тебя люблю.

– А еще я не знала, что у тебя есть брат-близнец, и посадилаТима на цепь в своем подвале. Ночью я пришла к нему обнаженная в норковой шубеи стала выяснять отношения.

– Ты сумасшедшая.

– Я, наверное, дура, потому что несу всякую ерунду. Я незнаю, как мне себя вести в данной ситуации…

– Милая моя Ланочка. Ты лучше всех, ты неземная женщина.Если бы работали мои руки, я бы обязательно прижал тебя к себе и никуда неотпустил. Прости меня.

– За что?

– За то, что я не смогу быть с тобой. За то, что тебепридется жить без меня. Помоги мне, моя хорошая. Набери лекарство в шприц иотпусти меня. Я не могу смотреть тебе в глаза, когда ты видишь меня таким. Мнеочень тяжело. Пойми меня правильно.

Я громко зарыдала и дрожащими руками стала набирать шприц.

– Лана, только, ради бога, не плачь. Вытри слезы. Ты неубиваешь меня, а просто избавляешь от мучений. Улыбнись – я хочу уйти в иноймир, видя твою улыбку.

Я упала на колени, положила шприц рядом и тихо сказала:

– Бульдог, я не смогу…

– Сможешь.

– Господи, ну почему так! Я ведь не смогу без тебя! Почему ядолжна тебя потерять? Ну что это за жизнь?! Господи, какая же сука, эта жизнь!Я ненавижу ее! Грязная порочная сука – жизнь! Будь она проклята, если она имеетнас как захочет! Сука – жизнь!!!

– Спасибо тебе за то, что ты меня так любишь. Тебе будетпроще не прокалывать вену, а сделать укол прямо в заглушку на шее. Там как разпроколота вена.

Я встала с пола, подняла шприц и села рядом на кровать.

– Знаешь, Бульдог, теперь я знаю, что такое любовь. Ястолько о ней слышала, но не знала, что это такое. Любовь точно такая же сука,как и жизнь. Она не приносит ничего хорошего, кроме беды и горя. Где твоязаглушка? – спросила я, обливаясь слезами.

– На шее, – прошептал Бульдог.

– Макс, скажи, ты будешь меня ждать?

– Где?

– Я не знаю где – в аду или раю. Где бы ты ни был, ты будешьменя ждать?

– Конечно. Только как ты меня найдешь? Как ты узнаешь, кудая попал?

– Я найду тебя. Макс, я обязательно тебя найду. Ты же менязнаешь. Я ведь нашла тебя в этой больнице. Я переверну, к чертовой матери, весьад и рай и буду рядом. Там проще, потому что там нас никто не сможетразъединить. Ты только обещай, что будешь меня ждать.

– Я обещаю…

– Я недолго, я мигом – вот увидишь. Ты даже не успеешьзабыть, как пахнут мои волосы.

– Лана, да разве такую, как ты, можно когда-нибудь забыть?!

– Скажи, ты не боишься?

– Нет. Я просто устал мучиться. Это так скверно – простолежать. Ты не сможешь этого понять. Человек вообще не может ничего понять, покане испытает что-либо на собственной шкуре. Мое тело словно в каком-то коконе,который сковал меня и не дает вдохнуть полной грудью. Страшно ощущатьсобственную ничтожность, особенно когда рядом сидит любимая женщина. Я ничегоне боюсь. Я счастлив, что тебя дождался и что приму смерть именно из твоих рук.

– Я бы сошла с ума, если бы ты меня не дождался. Главное –ничего не бойся. Ты же помнишь Юльку? Так вот, она говорит, что смерть оченькрасивая… Она там была. Она ее видела. Юлька утверждает, что человек никогда неумирает в муках. Он умирает, испытывая жуткое блаженство. Это как оргазм,понимаешь. Ты мучаешься, пока не увидишь ее. Как только ты ее увидишь,прикоснешься к ней рукой – так сразу закончатся все твои мучения.

– Прощай, Лана, не мучай меня больше… – прошептал Бульдог,обливаясь слезами.

– Прощай, Макс, – зарыдала я.

– Не смей плакать, а ну-ка, улыбнись. Ты же умеешь таккрасиво улыбаться. Подари мне свою улыбку.

Я улыбнулась, поцеловала Бульдога в лоб, открыла заглушку ивставила иглу.

– Спасибо, Лана. Спасибо, родная, – прошептал Бульдог ишироко улыбнулся.

Правда, улыбку его я видела словно в тумане, так как слезыне давали мне возможности что-либо разглядеть.

Когда лекарство пошло по вене, Бульдог закрыл глаза и тяжелозадышал. Введя все до капельки, я выкинула шприц и взяла Бульдога за руку. Рукабыла теплой.

– Макс, ты где? – шептала я, обливаясь слезами. – Ты уже тамили еще здесь, со мной?

Ответа не последовало. Я упала на пол и стала биться вистерике. Затем вновь потрясла Бульдога за плечи.

– Макс, ты ее видел? Она и вправду красивая?

Взяв Макса за руку, я издала пронзительный, душераздирающийкрик – рука была безжизненно холодной…

Сколько времени я просидела рядом с Максом, не знаю. Впалату заглянула медсестра и побежала за врачом.

Врач принес мне свои соболезнования и сказал, что, судя повсему, у Бульдога случился инфаркт. Когда в палате появился Жорик, я молчасидела в углу, рассматривая Максов браслет, плохо соображая, что происходитвокруг.

– Чупа, может, позвонить Гарику? – испуганно спросил Жорик.

– Звони куда хочешь, а я должна похоронить Бульдога. Мыустроим пышные и достойные похороны. Скажи врачам, что я не разрешаю делатьникакого вскрытия. Бульдог и так слишком устал, незачем его больше беспокоить.

Жорик вышел из палаты, а я вновь осталась наедине с Максом.Сев на кровать, расстегнула пуговицы его нелепой больничной пижамы и положилаголову на широкую волосатую грудь.

– Ты только дождись меня, Макс, только дождись. Я жепообещала тебе, что недолго. Я мигом – и сразу к тебе. Мне по хрену, где ты – ваду или раю. Я разгоню всех чертей и все равно тебя найду! Ты же знаешь, чтодля меня нет ничего невозможного. Ты только дождись…

Примерно через час в палате появились запыхавшиеся Юлька иГарик. Они подошли к Бульдогу и по очереди поцеловали его в лоб.

Юлька обняла меня за плечи и тихо прошептала:

– Мне очень жаль, что так вышло. Знаешь, хотя, с другойстороны, может, так и лучше. По крайней мере, он перестал мучиться.