– Да, и передай сестре, чтобы она тоже ко мне зашла. 

– Рики-то? Уже бегу, милорд. Велю прийти ей прямо сейчас. 

– Нет. – Гайлард поморщил нос. – Пусть явится после обеда. 

***

Корабль качало из стороны в сторону. Пустые миски елозили то вправо, то влево, но Стернс не обращал на них внимания. Обед остался давно позади, как и большая часть моря, и капитан сообщил, что скоро порт. Родной Нолфорт, родные стены Торренхолла. Прежняя жизнь, которая постепенно вытеснит из воспоминаний страшные события на острове и наполнит будни моментами счастливыми и солнечными. 

Тугие застёжки на манжетах никак не поддавались. Не застегнулись они и на седьмой раз, и Стернс, плюнув, бросил с ними возиться и осторожно встал. Каждый шаг давался с трудом: если идти слишком быстро, то боль была тут как тут; стоило начать ступать медленно, и Гайлард сразу начинал раздражаться и чувствовал себя беспомощной улиткой, ползущей на собственный закат.

Из-за двери послышалась нездоровая возня. Застыв у стола с картами, за край которого всегда можно было ухватиться, Гай смотрел на дверь и ждал, когда та неминуемо распахнётся и впустит в каюту того, кто активно орудовал локтями по ту сторону, громко возмущался и настаивал на том, чтобы стражники расступились и дали пройти. Когда в ход пошёл последний аргумент, что встреча назначена, неважно, одет милорд или нет, Гай понял, что осада двери вот-вот закончится. Наконец, петли не выдержали и скрипнули. К Стернсу влетела растрепанная Рики. Влетела и тут же замерла на месте. Красная, как рак, она вызывающе смотрела на Гая, взгляда не сводила, своего напора ничуть не смущалась и готовилась выплюнуть первые слова. Но Стернс её опередил.

– Наконец-то, – процедил он и провёл ладонью по широкому поясу, чтобы проверить, плотно ли тот прилегает к телу, не ослабел ли где ненароком, не висит ли куцей тряпочкой всем на смех. 

– Вы... – Рики точно знала, какое слово вот-вот готовилось слететь с её губ, но всё не решалась на столь отчаянный шаг. – Вы...

– Смелее. С чего такая робость? Вчера тебя ничто не останавливало. 

– Вы... и мой брат. Как вы оба посмели распоряжаться моей жизнью? Я вам не бездушная кукла, чтобы лезть ко мне, лапать меня, а  потом дарить первому встречному. У меня тоже есть сердце, а вы... вы просто режете по нему ножом и смеётесь. Мстите за вчерашний удар? Так знайте, верни мы сейчас всё назад, я бы ещё раз так сделала. И да, я в своём уме и не боюсь ни вашей расправы, ни вас самого. Но поступать так, как поступили вы, это... подло! 

– Сколько чувства, – насмешливо оценил Гай. – Тебе надо на сцене играть. Все будут верить и аплодировать. Всё что угодно сыграешь. О чём угодно зрителю соврёшь. Одному – про обучение в гарнизоне; другому – про мытьё полов. Не так ли?  

Рики стушевалась. 

– Я просто хотела, чтобы брат мной гордился... – И тут же пошла в атаку: – А вы? Вы не врёте? Насочиняли тут всем про пролитое вино! 

– И тем самым не дал никому повода над тобой насмехаться. Или ты мечтаешь, чтобы за спиной тебя называли гулящей девкой?

Рики прищурила глаза. 

– Над собой, – выпалила она. 

– Что? 

– Не дали никому повода насмехаться над собой. Или вам приятно, когда за вашей спиной шепчутся о том, что деревенская простушка вас отвергла да ещё и поколотила? 

– Одно моё слово, и ты сильно пожалеешь, – пригрозил Гай. 

– А мне уже всё равно, – не сдавалась Рики. – Хотите упрятать меня в темницу? Так знайте, вы с братом уже упекли меня туда, продав этому таракану Швидоу! Вы хоть знаете, какой он... мерзкий?! 

– Какая разница, если теперь ты сможешь жить в Торренхолле, как и мечтала? – издевался Стернс. – Твоему брату важно выдать тебя замуж, тебе – сбежать от опостылевшего деревенского быта. По мне, так другой возможности не предвидится. 

– Другая возможность всегда будет; надо только терпеливо ждать. И я буду ждать. А пока буду продолжать морозить руки, стирая в студёной воде, и не надо мне ни слуг, ни перин, ни вашего содержания. Лучше умру старой девой и на кучке сырой соломы, но за Швидоу не выйду ни за что на свете! Ни за что! 

– Не визжи, – неожиданно грубо оборвал девушку Стернс. – Верещишь так, что в трюме слышно. 

Рики перевела дыхание и продолжала, но уже тише и менее страстно: 

– Сами со своим тараканом живите, если вам рыжие нравятся, а я в сторонке постою. 

– Рыжие мне как раз не по вкусу, – внезапно подхватил Гай, оторвал руку от стола и попробовал снова справиться с застёжками на манжете, – как и светловолосые пигалицы. – И бросил, хмурясь и кивая на непослушные рукава: – Застегни-ка. 

Рики подошла и принялась возиться с застёжками. Первая далась легко, вторая упорно выскальзывала из пальцев. 

– Может, вы всё-таки передумаете? Говорили же, что пока у Сэма голова на плечах, я с вами...

– Нет.

– Тогда заберите обратно те деньги, которые мне отписываете. Подачек мне не надо.

– И здесь нет, – отрезал Гай. – Верхняя застёжка просунута в петлицу лишь наполовину. Поправь.

Грустно сопя, Рики коснулась пальцами элегантной манжеты.

Корабль летел на всех парусах, приближаясь к берегам Нолфорта, как летело и время. Ещё несколько перевернутых песочных часов, и все ступят на берег, вернутся к своим привычным делам, и тогда изменить что-либо шанса уже не будет. Его и сейчас нет, но когда стоишь вот так рука к руке с тем, от кого всё зависит, то, кажется, что хоть одна возможность всё изменить да сыщется… 

*** 

– Нашёл! – радостно сообщил отставивший свой арбалет к бочке стражник и разогнулся. – Нашёл, – повторил он, вытягивая руку и разжимая ладонь. На ней была крупная варёная горошина.

– Было бы чему радоваться, – проворчал его напарник, облизывая ложку и отставляя пустую миску в сторону. – Этого гороха в похлёбке куча была, а ты из-за каждой трясёшься.

– Люблю горох, – причмокнул губами стражник. – А эта прямо изо рта выпала. Будто у меня в губе дырка.

– Дай-ка посмотрю, – напарник вперился изучающим взглядом в лицо любителя гороха и помотал головой. – Не-а, нету дырки. Только болячка вон там, в уголке рта.

– Это я ночью сидел, кусал, вот и накусал.

– Лучше бы ты горох ел… А это что? – взгляд стражника остановился на ещё одной миске, полной похлёбки и никем нетронутой.

– Ох, забыл. Этого-то тоже надо кормить. Следите за мной, парни, я открываю клетку.

Ключи зашумели в замке, плохо смазанные петли простонали, тарелка с едой была поставлена перед пленником, дверь – вновь закрыта, и ключи – повешены на крючок на стене.

– Он там хоть дышит? – спросил один из сидевших на страже, бородатый и сильно картавивший.

– Дышит, – ответил ему любитель гороха.