— Моя красивая, умная, несравненная Айви!..

На этот раз она услышала эти слова, как положено, ушами, а не сердцем. Гудение генератора стало тише, хотя от него продолжали отлетать мелкие части. Постепенно все стихло. Айви хотела что-то сказать, но не смогла — в горле застрял ком. Ее глаза были полны слез.

— Галстук, — пробормотал Саймон.

Айви быстро развязала его галстук, убрала волосы со лба и рукавом вытерла пот. Приподняв правую руку, Саймон чуть громче проговорил:

— Помоги мне сесть.

— Ты не должен!

Маркиз недовольно поморщился. Стараясь не касаться больного плеча, Айви помогла ему сесть. С большим трудом приняв вертикальное положение, Саймон потряс головой, несколько раз моргнул и со свистом втянул в легкие воздух.

Его левая рука все еще висела плетью, но правая работала, и именно ею он привлек Айви к себе и прижался губами к ее губам.

— Осторожно! Несите ее в спальню.

Айви отдавала приказы лакеям, которые несли на импровизированных носилках леди Гвендолин. Саймон, все еще очень слабый после воздействия электромагнитного поля, шел рядом, держал сестру за руку и не сводил глаз с ее бледного лица.

Было довольно трудно угадать, что чувствует леди Гвендолин, накачанная наркотиками. Но тот факт, что Саймон испытывает сильную боль, был очевидным, слишком уж часто кривилось его лицо в гримасе боли. Он дышал хрипло и неровно и время от времени скрипел зубами. Чудо, что он вообще держался на ногах. Айви взяла на себя все заботы и старалась избавить его от любого напряжения.

Во всеобщей суматохе, царившей в бальном зале, никто вроде бы не заметил их страстного поцелуя. Теперь же, когда все успокоились, следовало восстановить должную дистанцию между ними. Но видит Бог, как же Айви хотелось обнять любимого, посидеть рядом с ним у постели сестры, взъерошить волосы, поцеловать его и шепнуть, что все будет в порядке.

Вместо этого она стояла, словно оловянный солдатик, в изножье кровати и следила, как Саймон укрывает простынями леди Гвендолин.

— Гвенни, мне так жаль…

Неожиданно сестра Саймона открыла глаза, несказанно удивив его и Айви.

— Он сделал мне больно, — пожаловалась она.

— Я знаю, — сказал Саймон, наклонился и нежно поцеловал сестру в лоб. — Но больше он никогда не причинит тебе боли.

Ее рука взметнулась вверх, бессильно упала, потом снова поднялась, и тонкие пальцы сжали рукав Саймона.

— Я думала, он меня любит.

Саймон бросил на Айви отчаянный взгляд, на который она ответила, едва заметно покачав головой.

— Он действительно любил тебя, — солгал Саймон. — Просто… Алистэр не был собой. Он тяжело заболел. Его разум был болен, Гвенни. Уверен, он не понимал, как много зла причинил тебе.

Айви видела отвращение в плотно сжатых губах Саймона, его нахмуренных бровях, сузившихся глазах. Она всерьез опасалась, что если бы генератор не убил сэра Алистэра, это сделал бы Саймон. Ей оставалось только радоваться, что бездушная машина выполнила эту грязную работу.

Спешно доставленный из деревни врач осмотрел и Саймона, и Гвендолин. Девушке он прописал отдых, усиленное питание и, к большому неудовольствию Саймона, опий, правда, в небольших дозах, которые следовало каждый день уменьшать до тех пор, пока ее организм не отвыкнет от наркотика.

Состояние Саймона внушило доктору больше опасений. Он долго качал головой над раненым плечом, считал пульс, слушал сердце. И снова прописал полный покой, посоветовав Саймону отправиться туда, где он будет застрахован от любого негативного воздействия. Маркиз ухмыльнулся и поблагодарил доктора.

Гвендолин уснула. Саймон, устроившись на краю кровати, внимательно следил за ней, а Айви следила за Саймоном, сидя на стуле у камина. Она то засыпала, то просыпалась и несколько раз вставала, чтобы заставить Саймона выпить чаю и съесть немного мяса и хлеба. Гвендолин проснулась около полуночи. Она выглядела немного лучше и, судя по всему, понимала, где она и что происходит.

Облокотившись на подушки, она съела несколько кусочков хлеба и выпила холодной воды. Когда Саймон попытался снова уложить ее, она с неожиданной горячностью отказалась. Упрямство Гвендолин показалось Айви трогательно знакомым.

— Я слишком много времени провела в полусонном состоянии, — заявила она все еще хриплым голосом. Потом упрямство на ее исхудавшем лице сменилось раскаянием. Ее голубые глаза, так похожие на глаза Саймона, смотрели виновато. — Ты должен знать, что я взяла камень для тебя. Я надеялась, что он поможет тебе в исследованиях.

— Я знаю.

— И только потом я поняла, как глупо себя вела. Подумать только, я украла собственность королевы!

— Не беспокойся. — Саймон улыбнулся и покосился на Айви. — Я знаю одну девушку, оказавшуюся близкой подругой королевы. Она все уладит.

— Да? — Гвендолин не стала вдаваться в подробности и сразу заговорила о другом: — Я поехала к Алистэру в надежде, что он поможет. Ты же так и не узнал всей правды о прошлой зиме, и вы считались близкими друзьями. Я хотела написать тебе, но Алистэр сказал, что устроит встречу и все будет в порядке. Я поверила. Я думала, что он открыто попросит у тебя моей руки, ты обрадуешься, простишь меня… — Она разрыдалась, сразу превратившись из молодой женщины в маленькую девочку. — Он всегда был так мил, — сквозь слезы продолжила она, — заботлив, красив и умен. С ним мне было намного интереснее, чем с моими сверстниками. С ним я чувствовала себя особенной… Ох, Саймон, ты сможешь когда-нибудь меня простить?

— Не глупи, Гвенни, конечно, я тебя прощаю.

Он обнял ее здоровой рукой и прижался щекой к ее щеке. Айви видела, что в его глазах тоже блестят слезы, и у нее сжалось горло от жалости, облегчения и радости. Вскоре после этого Гвендолин опять заснула. Она дышала ровно и глубоко — вероятно, это был ее первый спокойный сон после того, как она покинула Букингемский дворец.

Саймон не отходил от ее постели. Он тоже был донельзя измучен и периодически засыпал, роняя голову на грудь.

Айви встала.

— Ты тоже должен отдохнуть, — непререкаемым тоном заявила он. Не обращая внимания на его энергичные возражения, она продолжила: — Спи в моей постели.

— А ты где будешь спать?

— Не беспокойся.

— Айви!

Он протянул к ней руку.

Айви взяла ее и прижала к щеке, впитывая тепло его ладони. Они оба едва не погибли, и то, что и он, и она остались живы, было чудом, но она отказывалась думать об этом. Они оба были живы, и этого достаточно. Пока.

Она покачала головой, увидев в его глазах откровенное желание.

— Спи, — шепнула она. — Увидимся утром.

Проснувшись на следующее утро, Саймон никак не мог решить, стала ли боль в левом плече меньше, или он попросту к ней привык.