Тивору пришлось перекинуться полностью. Все подтверждалось. Мальчишка был слишком силен, чтобы кто-то, кроме меня, смог его удержать. Черного надолго не хватит явно, но пару вдохов у меня в запасе есть.

Пока клубок из переплетенных тел катался по земле, я склонился над девушкой. Пальцы едва подрагивали то ли от напряжения, то ли от волнения.

Тьма, да что со мной!?

Я отогнул воротник и с трудом разжал сцепленные челюсти. Знака мора не было.

Ну хоть что-то.

Теперь разобраться с этими двумя.

Парня от Черного отодрать удалось лишь с четвертой попытки. Отшвырнуть практически пинком.

Он ничего не понимал, глаза застилала жажда, нечто дикое, почти первобытное, исказило черты. Даже боли от моего удара он не ощутил. Тут же вскочил на ноги и опять ринулся к девушке.

Тивор попытался перехватить мальчишку, но со сломанной рукой у него это получилось не то чтобы совсем плохо, но неудачно.

— Стой! — рявкнул я, удерживая Черного за здоровую руку.

— Что ты… — в нем еще бушевала энергия от внезапно прерванной драки. Грудь ходила ходуном, скалилась все еще волчья пасть.

— Если ты его сейчас остановишь, он едва ли что-то поймет. Мальчишка упрям почти так же, как и я.

— Ты же не хочешь… — слова с рычанием вырывались из его горла. Все еще зверь.

— Я не дам ему убить девушку, если ты об этом. Я слежу за ее дыханием и биением сердца, последний глоток Листу не сделать.

— Только если ты считаешь, что так будет лучше.

— Считаю, — кивнул, делая шаг к парню.

— Что ж… Надеюсь, ты не ошибаешься.

Три вдоха, и я отрываю Листа от несчастной. Парень пытается драться, вырваться, ударить. Струится и растекается вокруг тьма. Наша общая.

Окутывает коконом, пеленает, укрывает.

Мальчишка скалится, стонет и рвется из рук. Дышит слишком часто, и запах только что пролитой крови дурманит мозги уже мне.

А сам когда пил последний раз?

Удлиняются собственные клыки, и начинают ныть десны.

Ага, да прям вот сейчас!

Я стискиваю парня сильнее и трясу головой. Собственная жажда медленно отступает, и я подсовываю Белому под нос свое запястье. Стража хватает только на полглотка, а затем парень оседает в моих руках.

Девушку мы забрали с собой. Лист должен понять, что чуть не натворил, увидеть собственными глазами.

Да. Урок жестокий, но по-другому он не осознает. Не увидит.

Иногда одна демонстрация стоит миллиона слов и пояснений. Иногда это единственный выход.

Я сгрузил его на кровать и еще долго стоял в комнате, наблюдая за тем, как страж спит.

Собственные реакции испугали бы меня до икоты. Вот только было одно но…

Посетила меня странная мысль, мысль, не дающая покоя, логичная с одной стороны, но с другой слишком смахивающая на безумие, потому что была уж очень маловероятной, неправдоподобной.

Девчоночьи глаза, тонкие руки, длинные ноги и аккуратные ступни.

А парень ли он?

Елена, дочь Дома ассасинов

Даже еще толком не проснувшись, а зависнув где-то на полпути между сном и явью, я поняла, что утро будет поганым. Неимоверно поганым. Страшно поганым.

Осталось понять почему.

Тело окаменело, застыло, превратилось в тугой комок. Боли не было как таковой, было нечто тянущее, мерзкое и гадкое. Во рту стоял вкус крови так, будто я только что сделала глоток. А шея под тяжестью головы, казалось, вот-вот сломается.

И опять же осталось понять почему. Кадиз, что вчера было?

Я зажмурилась в нелепой надежде спрятаться от вездесущих солнечных лучей. С трудом перевернулась, уткнулась носом в подушку, натянула на голову одеяло. В тишине и темноте думалось легче.

Ага, наивная простота. Когда тебе по утрам вообще думалось хоть как-то?

Хотя здесь проще. Здесь надо не думать, а вспоминать.

Последнее, что всплывало в подозрительно тихом мозгу — накрывающая жажда, темная дорога и невероятный холод.

Ну давай же!

Перепуганное незнакомое женское лицо, почему-то волчьи лапы и глаза… Глаза, наполненные тьмой.

Твою мать!

Иногда наличие мозгов — досадная помеха беззаботному существованию.

Логическая цепочка выстроилась сама собой, без каких-либо усилий с моей стороны. Четкая, ясная, почти без изъянов. Не хватало лишь пары деталей.

Жива ли девушка, что я сделала с Тивором и что сделал со мной князь?

Хотя что еще он может со мной сделать?

У Кристофа в последнее время вообще прекрасно получается выворачивать мою не так давно успокоившуюся жизнь.

Ну действительно, я же почти смирилась с идиотским контрактом на пять лет. И тут новый сюрприз.

Можно ли что-то с этим сделать?

Сама, собственными силами, я не справлюсь. Просто не устою. Сломаюсь однажды под напором взбунтовавшейся крови, под напором его тьмы.

Но вариант все-таки есть.

Есть особый яд. И все бы хорошо, только…

Только ладар тоже не панацея. Во-первых, он вызывает привыкание. Во-вторых, серьезно притупляет инстинкты, и в-третьих, максимум, на что я могу рассчитывать — примерно месяц. Дальше дозу придется увеличить, что приведет к еще большему отупению или… Или крышу мне снесет окончательно и бесповоротно. Так, что самая разнузданная портовая шлюха покажется по сравнению со мной храмовницей.

А, ну на кой хрен я взялась за ту муху?

Так! Забыли про панику.

Есть еще вариант. У меня всегда есть Кадиз, несмотря ни на что. И он поможет, если я попрошу. Единственное… Цена меня не устраивает. Уж лучше сойти с ума и стать мартовской кошкой, чем окончательно превратиться в камень.

Думай, думай…

Я тихо застонала, зарываясь глубже в комок из одеяла и подушек.

Не хочу, не хочу, не хочу!

— Чего конкретно? — раздалось тихое где-то совсем рядом.

Я подскочила, распахнула глаза и уставилась прямо в чернильные омуты.

Кристоф сидел в кресле, полностью расслабленный, спокойный, вот только что-то поблескивало на дне этих омутов. Что-то, что заставило меня поежиться, а вдоль позвоночника пробежала болезненная судорога.