— Да, в самом начале осени.

— Не сходится. Мы всегда открываем  врата в середине лета, это неизменно. Да и  нет нужных врат в ов-вене Хауна… Кто осмелился открыть  врата в неположенное время? Кто встретил тебя?

— Никто не встретил.

— Значит, ты лжешь,  — констатировала она и, поднявшись с дивана, пристально на меня посмотрела.   —  Надо же, до чего они дошли в своем желании мне навредить… Послали ведунку!  На что они надеялись? Что я дам тебе ключ, что открою тебе врата? Это смешно.

Я тоже поднялась с дивана и, опустив стакан с водой на пол, заверила женщину:

— Клянусь, я не лгу и никем не подослана! В империи от меня хотели избавиться, я еле добралась до Мэзавы!

  — Хаун тебя надоумил? Или другой отец? Впрочем, неважно… Тебе рассказали недостаточно, чтобы ты была убедительна. Перестань стараться, Ирина, и признайся, кто тебя отправил ко мне и с какой целью. Никто не будет тебя наказывать,  повторяю: здесь ты в безопасности. 

— В безопасности? При всем уважении, Великая мэза,  в вашем городе я абсолютно точно не в безопасности. То, что вы со мной сделали тогда, когда меня к вам Распорядительница отправила,  это не добро и не благодать.  Вернули зрение,  стерли с кожи шрамы и клеймо, но вынули из головы все мои мысли, вложив мэзавские, сделав озабоченной течной кошкой.  Что это было? Что вы провернули со мной? Кто дал вам право?

— Ты забываешься,  — холодно процедила Великая матерь.

— К счастью, нет, забытье мне не грозит. Почему вы, кстати, не спрашиваете, как я вернула себе свои мысли, вернула себе себя? Это вас не удивляет?

— Не удивляет. Рано или поздно благодать покидает человека.

— Благодать? Это по-другому называется.

— Не тебе судить.

— Почему это? Как гость из другого мира я как раз могу судить.

Верховная вздохнула и проговорила:

— Как ты упорствуешь в своей лжи…

— Потому что это правда.  Меня не интересует, что вы здесь делаете с людьми и как их подчиняете, меня интересуют только врата. Я не требую у вас ключи, я просто хочу понять, как я здесь оказалась  и как могу вернуться.

— Пройти  в наш мир невозможно даже богу,  не говоря уже об обычном человеке.  Ты все-таки лжешь… не то время, не те врата… и ключ!  Откуда бы они взяли ключ, и зачем?

— Я сама ничего не знаю, и пришла к вам, чтобы хоть что-то прояснить,  — сказала я; я сильно расстроилась, поняв, что даже Великая матерь не знает, как я здесь оказалась и как мне вернуться. Получается, весь этот финт с фальшивой Тилией был зря…

Великая матерь  начала ходить взад-вперед; выражение ее лица стало задумчивым.

— Вы обещали ответить на мои вопросы, — напомнила я, — так ответьте, какие именно ключи нужны? Может, они были при мне, когда я прошла через врата? Может, я открыла их сама, не заметив?

— Ключей всего два,  — ответила Верховная.  — Один в Мэзаве, другой в Ниэраде. Если бы ниэрадский ключ пропал, поднялось бы такое… нет, ты определенно лжешь. Чем ты можешь подтвердить истинность своих слов?

Я раскинула руки в сторону.

— Я  и есть доказательство. Можете мне не верить, можете считать шпионкой, можете влезть в голову – тогда, кстати, убедитесь в правдивости моих слов, можете убить… но факт остается фактом – я из другого мира, и вы явно не все знаете о вратах.   Либо какие-то из них работают не так, как надо, либо есть третий ключ.

Она испугалась. Я не только увидела это, я это почувствовала, потому что очень внимательно следила за  тем, что и как она говорит, и перемену в ее настроении считала моментально.

Я воодушевилась и решила усилить давление.

— Либо меня сюда отправили боги, — добавила я. — Вы ведь не можете знать об их планах?

— Узнаю…  — шепнула Верховная, и подняла руку,  при этом   показала два пальца. 

Я шагнула к ней, а потом меня объял свет.

Когда я очнулась, то первой моей мыслью было: «Дура!». Ведь знала же, чувствовала, что все испорчу, если попытаюсь добраться до правды, знала, что если ошибусь, отвечать придется не только мне самой, но и Зену, Треду…  Я и Распорядительницу подставила,  она потеряет свою высокую должность. Дура, дура…

Определившись с тем, кто я есть, я приподняла голову и огляделась. Темно, свежо,   ветер шумит в деревьях, под головой что-то мягкое, руки  и ноги связаны, но деликатно – веревки в кожу не врезаются.  Рядом сидит прислужник в белом.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

— Церемония?  — сипло спросила я.

Он кивнул.

Девицы! Дань! Боги!

Та-а-ак я и знала! Великая матерь не стала долго разбираться, кто я, просто  решила передать богам, благо что Церемонии долго ждать не пришлось. С момента нашего разговора с Верховной я помнила мало: свет, тряска, дурнота… Нас определенно перевозили по воздуху, на гуи. Я пошевелилась, ища более удобное положение.

Бояться не надо, бояться плохо, надо лучше подумать, что со мной сделала Великая матерь. То, что я ничего не смогла ей внушить, не странно – думаю, люди с сильной волей и невосприимчивые вообще на такое не поддаются.  Наверное, она  действительно дочь той самой Ногланы, основавшей Мэзаву, и ее могущество заключается в технологиях, которые она получила от богов.

Вот, например, яркий свет в ее покоях, и тот странный запах. Это какие-то эффекты,  лишающие людей сознания, какие-то приемы. Матерь пользуется помощью прислужников, им ведь она тот жест с двумя пальцами показала? У них наверняка есть какая-то защита от этих штучек, поэтому только они могут там находиться.

Моя беременность тоже не случайность. Мне внушили мэзавскую чушь про предназначение, оздоровили, поменяли гормональный фон, и, возможно, вызвали овуляцию, и скорее отправили ритуалиться. При этом заранее были готовы семеро мужчин, здоровых  «быков-осеменителей».  Как у них все ладно устроено!  Как в таких условиях не залететь? Я, конечно, понимаю, у них мало женщин,  и надо, чтобы каждая родила, но, черт возьми, какой цинизм! И зачем такие сложности с зачатием и ритуалами? Боги, кем бы они ни были, разве не могут помочь  размножиться иным способом?

Чем больше я думала обо всем этом, тем сильнее злилась, и страх совсем отступил.

На время.

Когда раздался уже знакомый мне гул,  я сначала обмерла, а потом зажмурилась. Мне казалось, он проходит сквозь меня, вызывая вибрацию во всем теле;  так как я была связана, то не могла даже закрыть уши, мне оставалось только терпеть и ждать, когда же он стихнет. В момент, когда терпеть стало невыносимо, на самом пике  воздействия, гул пропал.

Какое-то время я ничего не слышала и ничего не соображала, просто дышала. Затем стали пробиваться какие-то звуки… За мной пришли, стали развязывать веревки на руках и ногах. Открыв глаза, я увидела прислужников, тех самых, что вели меня к Великой матери, а потом и саму мэзу. Она снова была в белом, но в этот раз очень нарядном белом, и обвешана золотыми побрякушками; убойно пахло ритуальными благовониями. Склонившись, матерь некоторое время на меня смотрела, затем промолвила: