— Прорезался голосок у нашего героя, — обрадовался Андрей. — Хочешь поговорить? Давай. В твоем распоряжении один час. Спросишь, почему один? Да потому, дурашка, что через час тебя не будет в живых.

— Наш уговор!.. Если узнает Шилов или Гарик.

— Глупец! Разве ты не понял? Они все знают. Они дали добро.

— Ты выполнил свою работу и больше им не нужен. Теперь ты мой, принадлежишь мне. А я уж позабочусь, чтобы за этот час у тебя накопилось максимум впечатлений. А потом застрелю. Пиф-паф!.. — Андрей ткнул пистолетом в лоб Егору.

В этот момент из спальни донесся душераздирающий женский крик, раздался грохот чего-то падающего. Затем все стихло.

— Ха-ха. — осклабился Андрей. — Готов поспорить, Гоги уже всадил ей. Бабы всегда кричат, когда он начинает. Сначала им больно, потом становится хорошо. Знаешь, у моего Гоги самый большой член из всех, что доводилось мне видеть. Есть от чего заорать.

При мысли, что проклятый кавказец лапает Ингу, трогает ее, а тем более причиняет боль, Егора передернуло. С диким воплем, в котором нашли выход и накопившаяся ненависть, и жажда мести, он вскочил на ноги и набросился на Андрея, вложив в этот бросок всю ярость, на которую был способен. Наверное, в этот момент он был безумным. Безумным и безрассудным настолько, что не задумался над тем, что, замешкайся на долю секунды, Андрей успел бы нажать на курок или среагировал бы иначе. Но он об этом не думал. Возможно, в утверждении, что Бог оберегает безумцев, есть доля истины. По крайней мере, Егора он уберег.

Сцепившись, они покатились по полу, пытаясь дотянуться до горла друг друга. Пистолет, выбитый из руки Андрея, отлетел в сторону. Теперь все решали крепость мышц и воля к победе. Видимо, в одном и в другом бандит уступал Шувалову, который был крепче и моложе. Со временем хватка Андрея начала ослабевать, пока наконец его руки не разжались вовсе. Закрепляя победу, Егор со всей силы ударил его кулаком в челюсть. Затем поднялся на ноги, взял в руку пистолет и нетвердой, шатающейся походкой двинулся в спальню.

Он успел как раз вовремя. Гоги еще не выполнил свою грязную работу. На то, чтобы сломать натренированную, обученную приемам самообороны девушку, ушло слишком много времени и сил. При этом физиономия кавказца сильно пострадала, пострадали и некоторые другие части его тела, в том числе и те, что являли собой предмет мужской гордости.

Когда Егор ворвался в комнату, Инга лежала обнаженной на кровати, привязанная и распятая на ней. При осуществлении подобной предосторожности пришлось изрядно попотеть, но зато теперь можно было спокойно заняться девушкой. Что, собственно, Гоги и собирался сделать, если бы не помешал Егор.

— Ты?! Шякал!.. — изумился кавказец, соскакивая без штанов с кровати и бросаясь к пистолету, лежавшему на тумбочке.

Словно в тире, Егор спокойно поднял пистолет и с безразличным выражением лица, как будто собирался стрелять не в живого человека, а в нечто неодушевленное, в упор разрядил большую половину обоймы.

— Умри, собака. — произнес он, когда грохот выстрелов стих.

Воцарилась тишина.

Сколько она продлилась, сказать было трудно. Егору показалось, что безумно долго. Внутри ширилась и разрасталась пустота, засасывая, как в воронку, мысли и чувства. Он смотрел на окровавленный труп кавказца, распростертый рядом с кроватью, и чувствовал, как с ним происходят какие-то перемены, творится что-то ненормальное. Жалости и сожаления о содеянном не было. Вместо них он испытывал облегчение и удовлетворение. Такого даже в Афгане, когда часто приходилось стрелять и убивать, он не чувствовал. И опустошенность, и удовольствие от содеянного — вот что владело им в этот момент.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Егор осознал, что Инга нуждается в помощи. Девушка находилась в шоковом состоянии. Она не кричала, не билась в истерике, не пыталась вырваться, а молча лежала на кровати и смотрела на него.

— Инга, Ингочка. — опомнившись, он кинулся к ней развязывать узлы веревок. — Прости, родная, что не пришел раньше. Прости меня. Прости. Но ничего. Теперь все кончено. Больше они не причинят тебе боли, я обещаю. Пусть только попробуют, я за тебя им глотки перегрызу.

Развязав руки, Егор привлек к себе ее тело, принялся гладить по спине, раскачиваясь взад-вперед и убаюкивая, как грудного младенца. Ласки подействовали, и через несколько минут она начала реагировать на его речь, а еще через какое-то время произнесла:

— Ты убил его?

— Да.

— А второй?

— Лежит без сознания.

Инга бросила короткий взгляд на труп и произнесла:

— Я хочу поскорее уйти отсюда, — слова звучали на удивление спокойно. Похоже, жалости к своему недавнему мучителю она не испытывала. Скорее, наоборот, облегчение, которое возникает при виде бешеной собаки, пристреленной на обочине дороги. Как видно, Егор был не одинок в своих чувствах к кавказцу. — Помоги мне одеться. Я не знаю, где моя одежда, — Инга рассеянно посмотрела по сторонам. — Он сорвал ее с меня, когда. Боже!.. — только сейчас она по-настоящему начала осознавать, что могло произойти. Ее глаза наполнились слезами.

— Ну что ты. Тихо. Тихо. — приговаривал он, целуя ее в лоб, шею, щеки, нос.

Но к счастью, Инга оказалась сильной девушкой. Выплакавшись, она быстро взяла себя в руки. Собираться приходилось впопыхах. Грохот выстрелов наверняка всполошил соседей, и, возможно, они уже вызвали полицию. Да и Андрей мог вот-вот очнуться.

— Я готова, — сказала Инга.

— Возьми куртку, — посоветовал Егор, критическим взглядом окинув девушку.

— Зачем?

— Неизвестно, где и как придется нам ночевать. Не забывай, мы в чужом городе.

— Может, свяжемся с полковником?

— Нет! — Егор ответил так поспешно и решительно, что она не стала настаивать. — Если мы отступим сейчас, все сорвется. В банде заподозрят неладное, и Шилов уйдет. Этого не должно произойти.

Егор еще раз вернулся в комнату. Андрей лежал на прежнем месте. Пульс прощупывался, но был слабым. Похоже, удар вырубил его надолго. Обшарив карманы, Егор нашел запасную обойму к пистолету. Ключи от машины отыскать не удалось, у Гоги их не оказалось тоже. Это его насторожило. Получалось, что они приехали не вдвоем. Где-то на улице в машине ждал третий. Так что пора было уносить ноги.

По лестнице спускались осторожно, прислушиваясь и замирая на месте при каждом подозрительном шорохе. Однако обошлось без происшествий. У подъезда было темно: луна и звезды скрылись за облаками, а фонари оказались отключенными на ночное время. Обстоятельства пока складывались наилучшим образом.

Они выбежали из подъезда и, придерживаясь стены дома, двинулись подальше от этого места. Из окна квартиры Егор заметил, что сразу за домом простирается парк. Заросли тянулись далеко, в некоторых местах доходя до самой реки. В таком месте не составляло труда укрыться и переждать шумиху.