Предполагаем жить…

Александр Пушкин (1799–1837)

Пора, мой друг, пора

Остаток недели я провел один. Ни с кем не виделся. Ни с кем не говорил. Я жил своими мыслями и в тишине пытался примириться со всем тем, что узнал.

В пятницу вечером я пришел в «Медведь». Дэйв Эванс работал в зале. Я уже сообщил ему по телефону, что кончаю с этой работой, и он воспринял это неплохо. Думаю, он знал, что это был лишь вопрос времени. Я уже получил неофициальное подтверждение, что моя лицензия частного детектива будет восстановлена через несколько дней, как Эпштейн и говорил мне, и все возражения были отозваны.

Но в тот вечер было ясно, что у Дэйва завал. Основная площадь бара была забита так, что оставалось лишь пространство, чтобы стоять. Я отошел в сторону, чтобы пропустить Сару с подносом пива в одной руке и штабелем закусок в другой. Она выглядела необычно измотанной, но потом я заметил, что и остальные работавшие выглядят не лучше.

– Гэри Мейзер предупредил меня о своем уходе за двадцать четыре часа и смылся, – сказал Дэйв, смешивая коктейль «Бренди Александр» и глядя на три пинтовые кружки, которые наполнял одновременно. – Жаль. Он мне нравился. Я думал, что он, может быть, останется. Не знаешь, что с ним могло случиться?

– Понятия не имею, – ответил я.

– Это ведь ты его нанял.

– Моя ошибка.

– Ни черта! Это не смертельно. – Он указал на повязку у меня на шее. – Хотя, похоже, могло бы оказаться. Полагаю, мне не стоит спрашивать.

– Можешь спросить, но я совру.

Один из кранов зафыркал и выдал пену.

– К черту все это! – сказал Дэйв и взглянул на меня. – Не сделаешь одолжения старому другу?

– Я сам перед тобой в долгу, – ответил я и пошел менять бочонок. Пока я занимался этим, закончились два других, и я заменил их тоже. Когда я вернулся, Дэйв был занят у стойки, где разбирались с заказами из ресторана, и, по меньшей мере, десять человек ожидали выпивки, а ими занимался лишь один бармен.

И на один вечер я вернулся к своей прежней роли. Теперь я знал, что возвращаюсь к работе, для которой создан, и наслаждался последним вечером работы у Дэйва, быстро вписавшись в прежние обязанности. Заходили посетители, и я помнил их по их заказам, хотя не мог вспомнить имен: парень, что пьет джин «Танкерай»; девушка, что заказывает коктейль «Маргарита»; пятеро мужчин на четвертом десятке, что приходят каждую пятницу и всегда заказывают по кружке одного и того же пива, никогда не экспериментируют с более экзотическими сортами, поэтому их приход всегда называли «атакой бригады “Coors” светлого». Братья Фульчи привели на буксире Джекки Гарнера, и Дэйв делал вид, что рад их видеть. Он был обязан им за то, что отпугивали репортеров после смерти Микки Уоллеса, хотя и подозревал, что их присутствие отпугивает и постоянных посетителей. Впрочем, сейчас они сидели в уголке, поедали гамбургеры и заливали их красным «Белфаст Бэй Лобстер», как люди, которым завтра в тюрьму, – приключение, которого Фульчи еще не испытывали.

И так прошел вечер.

Эдди Грейс проснулся от звука, как будто в темноте спальни кто-то чиркнул спичкой. Лекарства притупляли боль, но также притупляли и чувства, поэтому какое-то время он силился понять, который час и почему он проснулся. Он решил, что звук ему приснился. Ведь в доме никто не курил.

Потом вспыхнул красный огонек сигареты, и какая-то фигура уселась в кресло слева от него, он мельком разглядел мужское лицо. Мужчина казался худым и нездоровым, его волосы были зализаны назад, а длинные ногти на руках пожелтели от никотина. Он был одет в черное. Даже со своей пропахшей постели больного Эдди ощутил исходящий от него запах темноты.

– Что вы здесь делаете? – спросил Эдди. – Кто вы такой?

Человек наклонился вперед. В руке он держал старый полицейский свисток на серебряной цепочке. Этот свисток раньше принадлежал отцу Эдди и перешел к нему самому, когда старик вышел на пенсию.

– Мне нравится эта штука, – сказал незнакомец, болтая свисток на цепочке. – Пожалуй, я присоединю его к моей коллекции.

Правой рукой Эдди искал кнопку сигнализации, чтобы позвать Аманду. В ее спальне зазвонит звонок, и она или Майк придут сюда. Его палец нажал кнопку, но он ничего не услышал.

– Я побеспокоился отключить сигнализацию, – сказал пришедший. – Она тебе больше не понадобится.

– Я спросил, что вы тут делаете, – прокаркал Эдди. Он испугался. Это была единственная подходящая реакция на присутствие этого человека. Все в нем было не так. Все.

– Я пришел, чтобы наказать тебя за твои грехи.

– За мои грехи?

– За предательство друга. За то, что подверг опасности жизнь его сына. За смерть Каролины Карр. За девочек, с которыми ты удовлетворял свою похоть. Я пришел, чтобы ты расплатился за все это. Тебя судили и осудили.

Эдди глухо рассмеялся.

– Идите к черту. Посмотрите на меня. Я умираю. Каждый день несет мне страдания. Что вы можете сделать мне такого, чего я уже не получил?

И вдруг вместо свистка в руке оказалась полоска острого металла, а человек встал и склонился над Эдди, и Эдди показалось, что за спиной у него столпились другие фигуры, какие-то люди с пустыми глазами и темными ртами, которые одновременно были, и их не было.

– О, – прошептал Коллекционер, – я уверен, что что-нибудь придумаю…

К полуночи бар почти опустел. Прогноз погоды обещал после полуночи снова снегопад, и большинство предпочли уйти пораньше, чтобы не ехать домой сквозь метель. Джекки и братья Фульчи еще сидели, перед ними множились бутылки, но остальные посетители уже вставали и натягивали пальто. Двое мужчин в дальнем конце бара, попросив рассчитать их, попрощались со мной и ушли, лишь одна женщина еще сидела у стойки. Она пришла с группой портлендских копов, но когда они ушли, она осталась, достала из сумки книжку и молча читала. Никто ее не беспокоил. Хотя она была маленькая, смуглая и хорошенькая, но испускала какие-то вибрации, что даже игроки мировой лиги держали с ней дистанцию. И все же мне казалось, что я откуда-то ее знаю. Через минуту-другую я вспомнил. Женщина взглянула на меня и поймала мой взгляд.

– Ничего, – проговорила она, – я уже ухожу.

– Можете не спешить, – ответил я. – В пятницу вечером персонал обычно задерживается, чтобы выпить и, может быть, закусить. Вы никому не мешаете.

Я указал на бокал красного вина у нее в руке. Там осталось на один глоток.

– Долить вам? За счет заведения.

– Разве это не противозаконно после закрытия?

– Вы донесете на меня, полисмен Мэйси?

Она сморщила носик.

– Вы знаете меня?

– Читал про вас в газетах и видел вас здесь. Вы были замешаны в том деле с Храмом.

– Как и вы.

– Я только краешком. – Я протянул ей руку. – Друзья зовут меня Чарли.