Более того, как показывают исследования многих других случаев, процесс миграции стал причиной серьезных социально-политических преобразований в обществе гуннов. Олимпиодор во время своего визита к ним в 411–412 годах обнаружил, как мы только что видели, политическую систему, состоявшую из нескольких правителей определенного ранга, что вполне соответствует нормальной структуре кочевого общества. Логистика требует, чтобы население было рассеяно по довольно большой территории. Если большие группы с огромными стадами будут проживать на одних и тех же землях, это быстро приведет к истощению пастбищ и экономической катастрофе. В то же самое время малым подплеменам нужна собственная иерархия для решения споров и различных проблем, и поселение должно быть способным, если понадобится, действовать быстро и слаженно, прежде всего для того, чтобы защитить свои права на выпас скота, от которого зависит их жизнь. Правильно организованная децентрализация, в противовес единой власти, – это естественная форма политического управления для кочевых сообществ, и наличие четкой иерархии правителей вписывается в эту картину как нельзя лучше[271].

Но когда второй римский историк и дипломат – знаменитый Приск – посещал гуннов в середине 40-х годов V века, во времена Аттилы, система иерархии царей уже исчезла. Аттилу окружало множество достойных мужчин, и, хотя изначально он делил власть со своим братом, других представителей королевского ранга у гуннов не было. Ни один источник не объясняет, как именно исчезла система иерархии правителей, однако яблоком раздора между Аттилой и Константинополем была защита, которая гарантировалась пленным гуннам знатного происхождения[272]. Я беру на себя смелость предположить, что род Аттилы, самое позднее во времена его дяди Руа, вытеснил и/ или лишил титулов всех остальных царей – этот политический процесс мы уже наблюдали среди готов Алариха и снова увидим у остготов и франков времен Меровингов.

Все это связано с миграцией по следующим причинам. В широком смысле в этих случаях происходило следующее: один предводитель монополизировал политическую поддержку, которая раньше разделялась между несколькими предводителями. Для этого успешному лидеру необходим доступ к беспрецедентному источнику богатства, чтобы обойти своих соперников в борьбе за популярность и перетянуть на свою сторону их сторонников, в процессе вынудив бывших правителей либо покинуть племя, либо принять более скромный пост, не царский. В случае с гуннами новым источником обогащения стали прибыли, получаемые от связей, которые они сумели установить с Римской империей. Любыми правдами и неправдами стать тем, кто распоряжается распределением прибыли, получаемой в результате набегов, наемнической службы и сбора дани, – вот самый короткий путь к политической победе. Хотя такой цели гунны, разумеется, не преследовали, наоборот – их переселение на Среднедунайскую низменность принесло с собой и политическую революцию в их среде.

С позиции качественного аспекта, который присутствует в исследованиях миграции, таким образом, нет причин сомневаться в том, что вторжение гуннов в Европу в конце IV – начале V века должно считаться массовой миграцией. Это был стабильный поток, постепенно увеличивающийся, а не внезапный, единый миграционный порыв, однако политические потрясения, которые гунны вызвали к северу от Черного моря, а затем и в Центральной Европе, более чем очевидны. И не менее мощным было внутреннее потрясение, которое в конечном итоге разрушило их собственную политическую структуру. Дальнейший анализ данного случая миграции ограничивается невозможностью определить тот катализатор, который подтолкнул гуннов к переселению. Римские источники указывают в качестве такового случайность, рассказывая очаровательную байку о неприкаянных охотниках, которые слепо бродили по болотам, а затем вдруг вырвались в богатую, процветающую землю, однако это всего лишь сказка, к тому же основанная – как и большинство отступлений Аммиана – на классических примерах из работ его предшественников[273]. Однако в отсутствие иных сведений, возможно, следовало бы предположить, что именно богатство земель, расположенных на периферии Римской империи, привлекло первых налетчиков и с этого момента миграционный импульс только набирал силу. Новые сведения об изменениях климата и политическом развитии могут со временем оказать свое влияние на эту точку зрения, заставив нас по-другому расставить акценты, дать иную оценку различным факторам, стоявшим за миграцией гуннов. Однако на данный момент лучшим объяснением мне представляется привлекательность богатых земель на границах Рима.

Миграция гуннов повлияла не только на них самих, но также на многие другие племена, составившие в итоге империю Аттилы. Все говорит о том, что миграционная мотивация и процессы, приведшие столько народов на Среднедунайскую низменность в период господства гуннов, весьма отличались от тех, что характеризовали переселение самих кочевников.

Среди подданных Аттилы не гуннского происхождения гепиды, свевы и сарматы уже в IV веке владели крупными территориями на Среднедунайской низменности, задолго до появления кочевников в Европе. Свевы и сарматы появляются в труде Аммиана при рассказе о вторжении в этот регион императора Констанция II в 358 году, а гепиды упоминаются еще и в других источниках как народ, проживающий в землях к северо-западу от римской провинции Дакии (современная Румыния), на восточных рубежах региона. Их присутствие на Средне дунайской низменности во времена Аттилы ничем не примечательно. Однако этого нельзя сказать о большинстве других народностей не гуннского происхождения, вошедших в его империю. В IV веке территории готов и аланов располагались к востоку, а не западу от Карпатских гор, как, скорее всего, и земли герулов, ругов и скиров. Из этих трех народов яснее всего географическое расположение герулов, которые хотя и не упоминаются в источниках IV века, но в III точно находились к северу от Черного моря. Данные об обитании скиров более расплывчаты, однако примерно в 380 году, когда название племени впервые появляется в римских источниках, скиры вместе с гуннами напали на Римскую империю, перейдя границу в нижнем течении Дуная, что означает: они тогда находились к востоку от Карпатских гор. Данных о ругах нет ни в источниках III века, ни IV, однако они, как и готы, были частью вельбарской культурной системы в I и II столетиях. Когда в V веке мы вновь обнаруживаем их рядом с готами, в Среднедунайском регионе, это позволяет нам предположить, что они оказались там, проделав примерно такой же путь, как и готы, – двинувшись на юго-восток к Черному морю в III веке[274]. Итак, как готы и аланы, скиры, руги и герулы, скорее всего, отправились в земли к западу от Карпат, на Средне дунайскую низменность, только в конце IV – начале V века.