в шествии – это колониальные войска. Каждая колония посылает по одному взводу солдат и разнообразие всех этих типов: китайцев, негров, австралийцев, египтян и так далее, производит крайне оригинальное впечатление. Конечно, англичане очень гордятся иметь в рядах своей армии представителей чуть ли не со всего мира – и эта гордость весьма понятна. Наконец, появилась и сама королева в большом четырехместном экипаже, запряженном восьмью лошадьми цугом, упряжь чудесная – лошади все, как одна, светло-буланой масти. Старушка сидела одна на важном месте, на переднем сидении – принцесса Валлийская и принцесса Елена Шлезвиг-Гольштейнская (старшая внучка королевы). Перед собором св. Павла стояло все духовенство с хором певчих, т. к. королеве трудно выходить из экипажа, то вся церемония произошла на крыльце. Началась молитва, пение, прекрасное пение, которое длилось около 20-ти минут. Впечатление было самое трогательное, и у многих появились слезы на глазах! Королева такая свеженькая и розовенькая, что, если бы не ноги и зрение, можно было бы сказать, что она за эти десять лет нисколько не изменилась. Наша Великая княгиня была хороша и красива, как день! Вообще, она самая красивая из всех здешних принцесс, и наше сердце радуется. На возвратном пути нам кричали «ура» с таким азартом, махали платками, шапками, посылали нам поцелуи – одним словом, мы устроили себе тоже неожиданный юбилей – и приходилось все время кланяться и улыбаться, это производило еще больший энтузиазм в толпе. Порядок на улице здесь баснословный. Отношение полиции к публике, и публики к полиции – примерные. Вообще толпа вежливая, добродушная, и шумно изъявляет свою любовь к королевской семье и громко чествует всех представителей иностранных держав.

Мы вернулись во дворец, где был большой завтрак. Вечером опять большой обед и концерт в присутствии королевы, как вчера. Сегодня мы спали как убитые. Пелагея не могла достучаться и даже испугалась, не получая так долго ответа!

Вечером сегодня спектакль-гала, который опишу в следующем письме- это дело довольно длинное на сегодня! Крепко Вас, крепко дорогие мои. Ваша мама. Сердечный поцелуй и Дюдюше, и поклон кавалерам и Нюше.

* * *

Лондон, 14/26 июня 1897.

Дорогой мальчик,

Папа и Мама благодарят тебя за твое письмо от 12-го. Сердце мое чуяло в этот день, что у Вас не совсем благополучно. Во-первых, Ваша телеграмма была без слова bien, и меня это очень беспокоило, хотя Папа уверял, что это просто ошибка, во-вторых, я всю ночь не спала и все о чем-то беспокоилась – сама, не зная почему, и, конечно, немало думала о Вас (ты вспомнишь опять M-lles Conedon!). Ну, слава Богу, что все обошлось благополучно и что солнечный удар прошел без последствий. Берегите свои головы от солнца – это главное. Надеюсь, что наш Фелюнкин опять весел и здоров и что мне новых сюрпризов не будет! Осталось всего четыре дня. Дай Бог, чтобы они прошли благополучно и чтоб мы, наконец, соединились, а то, право, наскучила мне эта суета вдали от Вас! С утра до вечера одеваешься и переодеваешься. И платья, и бриллианты опротивели, хотя все эти торжества положительно интересны, и я на них, конечно, не скучаю. Третьего дня был бал в Бюкингамском дворце. Нас посадили очень высоко на эстраде с царями, и никто не смел подходить и приглашать на танцы. Наконец, милые принцы, первый из них, конечно, наш друг Генрих, стащили меня оттуда, и я пошла танцевать. Много красивых дам, но танцуют вяло и чинно. Все, до смешного, интересуются моими бриллиантами и смотрят на меня не менее, чем на индийских принцев! Накануне этого дня был спектакль-гала – давали по одному акту из «Тангаузера», «Ромео» и «Гугенотов». Были самые лучшие певцы: Решке, Вандик, Мельба и др. Зала была восхитительна: от райка до партера театр представлял сплошную стену из живых роз, над ложами висели корзины из белых орхидей, из-под которых выглядывали все лондонские красавицы, которые казались еще лучше в этой чудной рамке живых цветов. Говорят, что на украшение театра пошло 600000 роз! Мы сидели страшно важно в царской ложе, за высочествами, и поэтому очень плохо видели представление. Вчера мы ездили пикником за городом и осмотрели чудный дворец «Chateau de Kuvla», от которых мы пришли в восторг. Замок этот немного напоминает Keriolet, но гораздо больше и сохранился в целости с XII века. Парк восхитительный, газоны, деревья, цветы – такой восторг, что Папа о них бредит! Эта поездка (3/4 часа по железной дороге) принесла нам большую пользу – мы отдохнули от шумного, душного Лондона и хоть ненадолго подышали свежим воздухом. Вечером был бал у лорда Вестминстера. Дом чудный, масса красивых, старинных картин. Ужинали в саду, в большой палате (без мантилек) страшно было холодно, но очень красиво. York Westminster, как говорят, получает доходу по одному фунту (10 руб.) в секунду! Ему принадлежит большая часть Лондона. Вернулись домой в 4-м часу, а в 8 часов уже надо было вставать. Папа поехал с Великим князем на морской смотр, а я, боясь качки, отправилась с Великой княгиней в Виндзор. Оказывается, что смотр был великолепен и никакой качки не было, т. ч. я страшно жалею, что не поехала на море! Теперь скоро 12 ночи. Все в театре (Ziagfreed), где нас пригласили цари в их ложу, но мне не хотелось ехать, т. к. сегодня, 14-го, ночь смерти тети Танёк. Благодарю Вас за милую телеграмму и крепко, крепко целую обоих. Да сохранит Вас Господь! Мама.

Поцелуй Дюдюшу и скажи ей, что адрес Бабушки: «Hangarburg prei Narva-Cursaal». Напиши ей, мне, право, некогда. Сердечный поклон Mr. Penard.

* * *

Дятьково, 24 февраля 1898.

Дорогие мои дети,

Как скучно без Вас! С тех пор, как мы приехали, я сижу дома без голоса, пью молоко с эмсом, надела на шею компресс и провожу дни в одиночестве, с книжкою в руках и с Алишкою в ногах! Папа убивает по одному медведю в сутки. Вечером читает мне вслух и рано ложится спать, чтобы рано вставать на другой день. Сегодня обложили третьего медведя, громадного старика, говорят, больше наших, но он ушел из круга до начала охоты и встретил по дороге мужика, который страшно перепугался, к счастью, медведь тоже испугался, и мужик уцелел! Пошли его разыскивать

Морозы стоят небывалые – ночью доходят до 22 градусов, а днем 15, 12 на солнце даже 5 градусов, но ветру нет, и говорят, что на чувство совсем не холодно. Пишу Вам хрустальным пером Мальцовских заводов, поэтому царапает.

Здесь много