Перевожу дыхание. Речь выходит излишне страстной, но и удержать эмоции в себе я тоже не могу.

- Вы можете не любить меня. Но, пожалуйста, примите выбор Артёма. Потому что это ЕГО выбор. Вы… как никто другой переживаете за него. И я это уважаю. И всегда уважала… Даже, наверное, завидовала в чём-то. Что можно любить вот так… обожающе. Но сейчас не та ситуация. И мы уже не дети с ним. В прошлом вольно или невольно мы понаделали друг другу слишком много ран. И только мы, теперь можем их залечить друг другу.

На этом всё. Я выдохлась. Закрываю лицо ладонями. Глаза и щёки мокрые. Я ещё и слёзы распустила. Какой ужас.

-Я не знаю, как это принять, - через шум собственный мыслей доносится до меня её дрожаще-надломленный голос. Если бы не он, я бы в жизни не поверила, что это сказала Марина, потому что внешне она всё такая же, строгая и прекрасная.

-Я тоже не знаю. Но как говорит ваш сын: «Мы обязательно что-нибудь придумаем».

* * *

Дверь за Мариной захлопнулась, и я из последних сил дошла до спальни и рухнула на кровать, обессиленная и опустошённая, проваливаясь в сон. Я устала. Последние дни выдались до ужаса напряжёнными и энергозатратными. Это не было хорошо или плохо, это просто было.

Проснулась я от мягкого прикосновения к губам, безошибочно определив его хозяина. Вставать не хотелось, а вот улыбаться очень даже. Так я и лежала, гадая какому из двух мотивов подчиниться.

-Аська, я всё вижу. Глаза открывай, - потребовал Артём. Попыталась поймать его за шею, но он со смехом увернулся. – Неа. Просыпайся.

Лениво приоткрыв один глаз, я уставилась на его красивое лицо.

-Я сплю, - пробурчала себе под нос и перевернулась на живот, утыкаясь в подушку.

-Ну уж нет, - запротестовал мой мучитель, хватая меня за лодыжку и с силой потянув на себя. Я взвизгнула, целясь за покрывало, которым была заправлена постель. – Думаешь, тебя это спасёт?

Вместо ответа я дёрнула своей ногой, которую он всё ещё держал, из-за чего Артём полетел на меня. Хотя, если быть честными, то не особо он и пытался удержаться на ногах. Его выдали руки, на которые он ловко успел приземлиться, нависая надо мной.

-Вот теперь точно попалась, - не отрывая глаз от моего лица, зловеще обещал он, прежде чем накинуться на мой рот. Поцелуй вышел сумбурный и жаркий, и я уже приготовилась к тому, что из постели мы сегодня так и не выберемся, но тут он одним рывком отстранился, так же неожиданно, как и начал.

-Всё, проснулась?

Я разочарованная застонала.

-Ты - изверг!

-Ещё какой! – засмеялся в полый голос, довольный своей выходкой. Пришлось стукнуть по спине, но настроения ему это не испортило. – Ась, поехали в город? Я есть хочу.

Есть! Я подскочила на кровати, а потом с ещё одним стоном рухнула назад.

-Я ужин тебе хотела приготовить. И уснула.

-Ну и ладно. Завтра приготовишь. А сегодня ещё немного по городу погуляем. Покатаемся, - его глаза хитро блеснули.

-В чём подвох?

-Ни в чём.

-Артём!

-Ася!

И прежде, чем я успела ещё что-то возразить, стянул нас обоих с кровати.

-Пошли. Пошли. У меня для тебя сюрприз.

-Что-то он мне уже не нравится...

-Не занудничай!

Закатила глаза.

-У кого-то сегодня прекрасное настроение?

-Конечно. Я тебя почти двое суток не видел! И вот теперь ты… моя!

-Ты меня вчера видел.

-Это не считается!

Тяжко вздыхаю, понимая, что всё, Артём словил волну, а значит, его уже ничем не угомонить. Пришлось смириться и идти переодеваться под его победный взгляд. В шкафу нашёлся чемодан с моей одеждой. Огромный такой. К слову, его я сюда не привозила.

Посмотрела выразительно на Тертышного, пытаясь передать всё, что думаю о его махинациях.

-Это не я. Это Аня подсобила.

-Ну-ну.

Тертышный загадочным образом настоял на том, чтобы я натянула на себя штаны и джинсовку.

-Я начинаю волноваться.

-Просто доверься мне, - чмокает меня в нос.

* * *

На улице, почти у самого подъезда нас ждёт… мотоцикл.

-НЕТ! – первое, что я выдаю, когда до меня доходит, куда он меня ведёт. – Нет. Нет. И ещё раз нет!

Пытаюсь уйти, но Артём не даёт, ловя меня за руку.

-Не паникуй, - просит он, обнимая меня со спины и разворачивая нас лицом к байку.

-Я не паникую! Тебе напомнить, чем это в прошлый раз закончилось? Я отказываюсь ещё раз тебя зашивать!

На ум тут же приходит утреннее ощущение дежавю. Чур, меня, чур.

-Ась, ну всё под контролем. Я давно катаю. И авария была чистым недоразумением!

-Но она была! Тебе рассказать статистику аварий с участием мотоциклистов? А статистику летальных исходов? Артём!

Его руки вновь разворачивают меня. Теперь мы стоим лицом к лицу. Он нависает. Всегда так делает, когда уверен в своей правоте. Дурак!

-Давай попробуем? Просто попробуем. Всё будет максимально аккуратно и надёжно. Обещаю, что по сравнению с другими байкерами мы будем с тобой смотреться как два пенсионера на велопрогулке.

-Тём…

-Доверься мне.

Наверное, я сошла с ума. Но его голос окутывает меня, гипнотизирует и я несмело киваю головой. Тут же на свет откуда ни возьмись появляются два шлема.

В качестве награды меня целуют.

-Смелая моя.

Потом следует инструктаж. Как садиться, как держаться, куда ноги. Что можно делать, чего нельзя. Как вести себя при торможении и поворотах.

-Запомнила?

Отрицательно качаю головой, но Артём лишь усмехается.

-Вот и умничка!

Я сижу за его спиной, отчаянно хватаясь на крепкий торс, костяшки пальцев безнадёжно побелели.

-Ослабь хватку, - просит он, - а то руки быстро устанут.

А я твержу про себя свою мантру, что это Артём, и он знает, что делает. Когда байк приходит в движении, ощущения такие, что я сейчас просто шмякнусь в обморок. Кто бы мог подумать, что я настолько трусиха? Но по факту, я боюсь не за себя, а за него. Душу разрывают воспоминания о том, как он лежал на операционном столе. И кровь. Она всюду. И я заново переживаю эту безнадёжность. Только в этот раз смотрю на пациента перед собой никак на абстрактного человека, а как на Артёма. На моего Артёма.

Меня колотит. А он в этот момент ещё прибавляет газы, мотоцикл предательски рычит, и мир вокруг нас ускоряет свои мелькания.

Показатели приборов опять на критических отметках. И я теряю его. Человеческий организм – очень хрупок, порой одно не смелое движение и всё… Ничего уже не вернуть. Но есть и другая сторона. Человек – очень живуч. Были бы желание, были бы силы.