Белый молча гладил ее по голове и плечам, не зная, что делать и как ее утешить. Лорна залила слезами ему всю рубашку, и та промокла насквозь. Белый впервые видел, чтобы кто-то так плакал, и даже не думал, что фраза «намокла от слез» — это не красивый поэтический прием, а реальность.

— Послушай, надо просто подождать, — сказал Белый. — Война закончится, и мы сможем вернуться в Серые горы.

— Что я там забыла? — мрачно посмотрела на него Лорна.

— Моя мать… — начал было альбинос, но Лорна его перебила:

— Не хочу и слышать про нее. Я хочу вернуться в свой дворец, а не в ваше воронье гнездо на верхушке скалы. Говорят, там мрачно, холодно и все едят сырое мясо.

— Э-э…

Альбинос растерялся от ее тона. Родину он помнил смутно и не мог с уверенностью опровергать слухи.

— Я хочу увидеть королевский дворец Рода Озерного, — тяжело вздыхая после слез, сказала Лорна.

— Что, сейчас? — окончательно растерялся Белый.

— Да.

Лорна рукой вытерла слезы и решительно поднялась с кровати.

Альбинос тоже встал, собрался и предложил принцессе руку. Они прошли по узким улочкам, пересекли главную площадь и оказались в лучшей части города. Улицы здесь были широкими, на них стояли большие дома из светлого камня, окруженные фруктовыми садами. Ездили экипажи, запряженные сытыми рослыми лошадьми. Попадавшиеся прохожие были одеты дорого и броско, мелькали кирасы дворцовых стражников и латы гвардейцев с выбитыми на них лилиями и рыбами.

Впереди показалась металлическая ограда, за которой возвышался дворец. Потрясающей красоты сад окружал его, широкая аллея вела к главному входу. Уже темнело, и в саду сияли маленькие разноцветные фонарики, а во дворце зажигались светом окна.

Лорна отошла подальше от ворот, которые охранял отряд гвардейцев, и прижалась лицом к прутьям ограды, глядя на далекий дворец. Руки ее стиснули прутья, по щекам поползли слезы.

— Вы говорили, что если бы Род Озерный не предал моего отца, то Брес бы не разбил его армию? — спросила Лорна.

— Не могу судить достоверно, так как меня там не было и я не имею подробных описаний сражения, — переминался с ноги на ногу Белый, — но слышал, что так говорили многие. Помню, Старший Ворон неоднократно упоминал, что Род — союзник вашего отца и дал обещание Эннобару поддерживать его в войнах.

— Но не сдержал его, — сказала Лорна.

— Не сдержал, — согласился Белый.

Глаза Лорны вспыхнули злостью.

— Король должен держать слово! — Она с ненавистью смотрела через решетку на веселый замок в ярких огнях. — И теперь я бедствую в чужой стране, а Род спокойно спит в своих покоях. Меня лишили всего, и все из-за его трусости и подлости. Это я должна спать в замке, а он — в канаве, раз не держит своего слова, как положено королю. И если я не могу спать в своем дворце, то буду спать в его!

Белый подумал, что она сошла с ума. Но Лорна смотрела на него вполне разумным взглядом.

— Ты должен устроиться во дворец придворным лекарем, — потребовала Лорна. — Тогда мы переедем сюда.

— Зачем? — не мог понять Белый.

— Чтобы объяснить Роду, что нельзя нарушать королевское слово, — нехорошо усмехнулась Лорна. — Кстати, ведь мы с ним почти родственники. Рону должны были выдать замуж за его сына.

— Боюсь, это замужество не состоится, — заметил Белый.

— Боюсь, меня это не сильно огорчает.

Лорна вдруг сплюнула на землю. Принцесса шагнула к Белому и схватилась за его плащ, глядя на него снизу вверх.

— Ты должен наказать Рода! — Принцесса дернула ткань. — Это из-за него все наши беды. Из-за него убили моего отца. Из-за него мы не можем вернуться домой. Поэтому нам надо восстановить справедливость.

Ворон смотрел на Лорну и чувствовал, что внутри его что-то ломается и меняется. Что-то происходит. Принцесса толкала его на опасный путь, но требования ее были законны. И отказать ей Белый не мог ни в чем.

* * *

Переодевшаяся и умытая Лорна сидела у камина вместе с Сулли и вышивала поясок. Принцесса сама придумала рисунок, — птичка поет на ветке, а вторая несет ей в клювике золотой колосок. Мелкие ровные стежки ложились на ткань, создавая нежную картинку. Белый смотрел, как золотятся в отсветах пламени волосы Лорны, и его сердце замирало от красоты ее профиля, от магии белых рук, вышивающих рисунок.

Наконец Лорна устало потерла глаза и отложила рукоделье. Сулли тоже широко зевнула и сладко потянулась.

— Ох-хо-хонюшки, вот и спать пора, — сказала хозяйка дома. — Завтра вставать в такую же рань.

— Я отнесу тебя.

Белый подошел к креслу и осторожно взял Лорну на руки. Принцесса положила голову ему на плечо.

— Приятно видеть такого заботливого брата, — умилилась Сулли, вороша огни в очаге.

Белый отнес Лорну наверх и бережно уложил на постель. Разул, помог ей раздеться и укрыл одеялом.

А сам поставил на стол свечу и достал из рваной сумки старинную книгу. Открыл и погрузился в чтение.

— Что это? — сонно спросила Лорна, прижимаясь щекой к подушке и щурясь на огонек свечи.

— Трактат о растениях, — ответил Белый. — И ядах.

Он раскрыл оглавление и остановил палец на разделе Venena.

— Яды, — усмехнулся Белый, поглаживая страницу.

— Яд? — Лорна приподнялась на локте. — Но зачем ты читаешь про яды?

— Трудно даже представить, — медленно ответил Белый, — скольких королей яд сверг с трона. И скольких возвел на него.

Лорна понимающе улыбнулась, глядя ему в глаза. В этот момент они думали и чувствовали одно и то же, словно один человек.

* * *

Утром Лорна снова проснулась первой. Альбинос спал на соседней кровати, укрывшись с головой. Свеча на столе истаяла до столешницы: видимо, он сидел над книгой всю ночь. Принцесса привела себя в порядок и спустилась вниз.

Сулли уже хлопотала с завтраком, а ее дети убежали гулять на улицу.

— Помоги-ка мне, — велела Сулли. — Надо нарезать хлеб.

Лорна послушно взяла нож и принялась нарезать хлеб крупными ломтями.

— Новости о твоем дружке Найси, — сказала Сулли.

— Не могу сказать, чтобы Найси был мне другом, — ответила Лорна.

— Друг или нет, а он уплыл к морю на лодке Тосса Кривоногого, — сообщила Сулли. — Раньше весны обратно и не жди этого засранца.

Лорна опустила глаза. Странно, но эта новость ее сильно расстроила. Стараясь отмахнуться от неприятного чувства, Лорна запела простенькую песенку, услышанную от Сулли. Что-то о большой воде и парусах.

— Я беременна, — сказала Рона и жалко улыбнулась.