следом — вся моя жизнь превратилась в один сладкий затянувшийся поцелуй с чокнутой Никольской.

Если бы я только знал, к чему он заведомо был сведён…

— Знаешь, мне показалось, у тебя тоже есть неприятная история. Не поделишься?

Год. Она притворялась без одного месяца год, чтобы осторожно извлечь из меня прошлое. Использовала уши Муратова, а когда надо — и рот, и кулаки, чтобы пробить на чувства! Столкнула нас лбами! Об их «романе» с Лёшей даже писали в интернете, пока я глодал губы и ногти, мечтая её отвоевать. Рассорила каждого в посыпавшемся коллективе, подбросила камеры, чтобы я поверил в предательство друга… Даже подражала в чём-то речи Гриши. Я серьёзно думал: только он использует слово «чел» в наши дни…

Какая же Ева оказалась прожжённая стерва!

— В восемнадцать лет её насильно выдали замуж родители. За богатого дедулю, чтобы обеспечить дочери связи и будущее. Он избивал её, изменял. Ева продержалась полгода и сбежала в Питер.

Неужели эта раздирающая душу, пугающая история — всего лишь легенда? Омерзительный способ отвести подозрения! Просто охренеть… И как же ей, будучи журналисткой, удалось разоблачить саму себя, при этом сохранив нашу с Муратовым тайну? Зачем?

Я прикрыл воспалённые глаза и увидел, словно вживую, как надрывно Ева плачет в коконе из одеяла. Как сжимает ладонь Муратова, жалобно сморщившего лицо. Играла?.. К тому, ещё неизвестному мне Лёше, я продолжал невольно ревновать Никольскую и сейчас. В висках пульсировало от боли и непонимания.

Чел. Ты, наверное, не понял… Я не продажник. Я — возмездие для таких как ты З

Что ж, видимо, святой и благородный Лёша заслужил спасения от вездесущей кары… Ева пожалела его? Не стала ломать парню жизнь, решила растоптать только Господина… Её выходки, слова, порой, странное поведение хаотично возникали в памяти, вводя меня во всё больший приступ безнадёжности, проедающей солнечное сплетение. Как можно верить кому бы то ни было, если эта земля сносила настолько правдоподобно искреннюю лгунью?

Как мне ступать на эту землю, чувствуя, что Еве принадлежат мои грёбанные губы и сердце? Боясь слезть с кровати, я съёжился на мятых простынях, которыми мы, счастливые, укрывались ещё сегодняшний утром, и продолжил предаваться истомным воспоминаниям, стремительно теряющим ясность.

62. Прощение

Шины оставляли полосы на нетронутом сверкающем снегу. Его тугой хруст заполонил салон. Но, когда позади остались жилые дома и облезший лес, на занесённой дороге показались свежие следы опередившей меня машины. На участке, не прикрытом стволами осин, показались высокие снежные сугробы, напоминающие силуэты людей, только это были не люди, а кресты.

На скромном кладбище в Зубово найти Юдина было бы несложно, пройдясь по считанным рядам. Но по знакомым номерам припаркованной тойоты и чёрной движущейся фигуре среди белых «мертвецов» я сразу понял, где находилась его могила.

Я вывалился из нагретого за три часа салона на холод, провалившись ботинками в хрупкий снег, тихо захлопнул дверь и побрёл вглубь кладбища.

С минуты три брёл между оградок, разглядывая редкие памятники и чужие очищенные таблички, с каждым тяжелеющим шагом будто водружая на плечи всё больше психологического груза. И вот. Поравнялся с басистом в длинной чёрной куртке, разглядывающим на кресте имя, от которого поледенела кровь.

Юдин Иван Денисович.

— Спасибо, что сказал, — не поворачиваясь, бросил Андрюха.

Да… правда, поздно. И почему-то я думал, что бывший друг не захочет составить мне компанию.

Теперь мы стояли над могилой Вани вдвоём. В голове моей зазвенела пустота, а руки сами собой стянули с неё шапку. На сугробе за оградкой лежали свежие алые гвоздики.

— Как его родители? Им не нужна помощь? — продолжил басист, выпуская изо рта пар.

— Я отдал им оставшуюся часть денег, которые должен был отправить Ване по контракту.

— Хорошо, — он кивнул, не сводя с креста карих глаз.

Лохмы неизвестной длины скрывались между спиной и курткой. К бородке добавились щетинистые усы.

Я не знаю, сколько ещё мы молчали, прислушиваясь к завыванию ветра. Дома воспоминания находили на меня одно за другим, а здесь — даже под силой воли не воспроизводились.

— Что же ты наделал, дурак?.. Не верится, — Андрюха, наконец, повернулся ко мне.

Он тебе уже не ответит.

Хоть я и терпел унылый взгляд басиста, уставившись на бутоны гвоздик, не смог не заглянуть в его скорбящее лицо.

— Мы разве не должны рассказать об этом фанатам?

Я медленно вздохнул…

Плохая идея. Мы обсудили с Андреем в переписке, что успешно провёрнутый план с подменой должен остаться в тайне. А если сюда съедутся поклонники и увидят дату смерти Юдина, быстро сопоставят с датами последних концертов, где он ещё «был жив». К тому же сегодня нашлись аргументы поважнее, чем попытка спасти свою задницу…

— Ваня был бы против. И его родители не хотят сталкиваться с фанатами на кладбище. Не будем устраивать здесь столпотворение.

— Понял… А ты так говоришь, случайно, не из-за нового альбома Лёхи? Ты анонсировал же…

— Нет. Муратов разорвал со мной контракт, хер забил на альбом и уехал домой.

— Да ладно?

Андрюха шокировано открыл рот, хлопая расширившимися глазами. Понимаю, он уже решил, что мы с Лёшей побратались в туре… Да, так оно и было, если бы только я всё не испортил. Басист ничего не добавил.

Над погостом сгущались сумерки и повалили хлопья снега.

— А ты как сам? — осторожно просипел я, боясь, что Андрюха ответит что-то в духе: «не твоё дело».

— Да норм. Отрепетировали программу. Все даты на новогодние разобрали.

Я покосился на басиста из-под тяжёлых век.

Правильно понял, что из рок-звезды он превратится в звезду московских корпоративов?

— Мы с Гришей взяли поющего гитариста и втроём снимаем репетиционную. Хуйню всякую играем, тебе бы не понравилось.

Приятно слышать, что они поддерживают общение.

— Да нет… молодцы, — пожал я плечами. У Андрюхи снова округлились глаза. — Про других что-нибудь слышно?

Он помедлил, похлопал ртом, прежде чем ответить. Возможно, басист впервые слышал от меня похвалу.

— Кхм… Дрон — сам знаешь, в «Инферно». Юргену после тура предложил сотрудничество Wilday. Он занимается записью их англоязычного альбома в Америке… Юра, конечно, обижался, материл тебя. Но сказал мне недавно, что, если бы ты не пригласил его оператором в тур, ему не светила Америка. Это правда. Так что… он передаёт тебе привет. А… как у вас запись проходит? Как Ева?

— Ева?! — придя в смятение от одного только её упоминания, я прикусил губу и понуро опустил голову, не справляясь с участившимся дыханием. — Я… попросил её уйти.

Андрюха уже не знал, как шире разинуть пасть от