рассказ сравнительно весьма прост (ночь XI, рассказ 1-й). Трое сыновей получают в наследство от матери квашню, хлебную корзину и кошку. Последняя ловит зайцев п носит их королю, затем ведёт к королю своего хозяина и толкает его в воду, заявляя, что он тонет, чтобы таким образом получить от короля одежду для него. Герой женится на принцессе. Король хочет осмотреть его владения; кошка заставляет рыцарей, пастухов и слуг в замке заявлять, что они служат её хозяину; подлинный же хозяин именья по счастливой случайности умирает внезапной смертью.

У Базиле изложение сложнее. Здесь два сына, одному из которых отец оставляет в наследство решето, другому – кошку. Кошка ловит рыбу и бекасов и носит королю от имени синьора Гальюзо. Когда король хочет познакомиться с Гальюзо, кошка докладывает, что камердинер обобрал его; король посылает тому богатое платье и приглашает к себе. Кошка искусно истолковывает грубые слова и поступки Гальюзо. Затем король едет осматривать богатства Гальюзо, причём кошка бежит вперед; по её настоянию пастухи овец, коров и лошадей называют себя служащими Гальюзо. Когда Гальюзо женится на принцессе, он обещает кошке беречь её и ухаживать за ней при жизни, а после смерти забальзамировать и похоронить её в золотом гробу. Кошка притворяется мёртвой, Гальюзо хочет выбросить её в окно; кошка вскакивает и убегает, упрекая его в неблагодарности.

Изложение Перро сравнительно очень просто, но у него введён эпизод с людоедом, которого нет ни у Страпаролы, ни у Базиле.

Мифологическая школа и здесь небесную историю: восходящее солнце (герой сказки, выходящий из воды), сопровождаемое и представляемое своим двойником (котом), быстро растёт, сочетается браком с зарёй (принцессой) и царствует над миром; в людоеде, по-видимому, также скрывается солнце.

Сент-Ив приписывает сказке ритуальное происхождение; по его мнению, сказка передаёт ритуал посвящения царя. Почитание священного животного, помогающего царю и его царству, усвоение царём нового имени (как маркиз Карабас), омовение в реке, одевание в новые одежды, признание царя его подданными, овладение дворцом – всё это, по мнению Сент-Ива, – явные следы царского ритуала.

Отметим, что сказка «Кот в сапогах» неоднократно использовалась в литературе и искусстве. Назовём комедию Тика (1797 г.), стихотворение Фридриха Бекера (около 1850 г.) и две французских оперы – Фуапье и Гризара. Можно прибавить сюда ещё стихотворную обработку Жуковского («Кот в сапогах», 1845).

Феи

Сюжет сказки очень популярен, варианты известны по всей Европе, на Кавказе, в Сибири, в Индии, Индокитае, Индонезии, на Филиппинских островах, в Японии, в Алжире, на Островах Зеленом Мысе, в Америке. Древнейшие известные тексты представлены в «Пентамероне» Базиле.

Здесь пред нами два рассказа. В первом – «Три феи» – речь идёт о мачехе, преследующей падчерицу. Девушка, уронив корзинку, спускается за ней в развалины, находит там прекрасных фей и в награду за приветливость и скромность получает от них богатые подарки, а на лоб ей спускается золотая звезда. Мачеха посылает и родную дочь к феям, но та ведёт себя грубо, проявляет жадность и за это наказана: она становится безобразной. Мачеха продолжает преследовать падчерицу; когда на ней хочет жениться знатный господин, мачеха прячет падчерицу в бочку и вместо неё выводит жениху свою дочь. Жених открывает обман и освобождает невесту, а в бочку сажает родную дочь мачехи; последняя, думая, что в бочке сидит все ещё падчерица, обваривает свою дочь кипятком. Убедившись в ошибке, мачеха кончает жизнь самоубийством… Как видим, рассказ Базиле лишь в общих чертах напоминает сказку Перро.

Второй рассказ – «Два пирога» – в первой своей части значительно ближе к тексту Перро. У двух сестёр есть дочери; одна прекрасна и добра, как и её мать, другая – зла и безобразна, опять-таки, как и её мать. Мать отправляет красавицу к колодцу за водой и даёт ей маленький пирожок. Девушка отдаёт этот пирожок старухе, попросившей у неё кусочек; в награду старуха чудесно одаряет её: когда она говорит, изо рта у неё падают розы и жасмины, когда причёсывается, из волос падают жемчужины и гранаты; лилии и фиалки вырастают всюду, куда ступает её нога. Тогда мать другой девушки посылает и свою дочку к колодцу; но та не дает старухе даже и попробовать пирожка, и старуха проклинает её: изо рта её идёт пена, как у мула, из волос падают насекомые, за ней вырастают зловонные цветы. Между тем, брат красавицы поступает на службу к королю и рассказывает ему о своей сестре. Король хочет увидеть её, но тётка в пути сталкивает племянницу в воду, а вместо неё приводит королю свою дочь. Король прогоняет их, а брата красавицы, в наказание за мнимый обман, заставляет пасти гусей. В конце концов вся история раскрывается, и красавица, спасённая морской девой, становится женой короля.

Близость первой части рассказа Базиле к сказке Перро здесь настолько значительна, что можно было бы поставить вопрос о прямом заимствовании. Но у нас нет других данных для доказательства того, что Перро вообще знал сказки Базиле, а с другой стороны, фольклорный материал так часто и охотно рисует подобные картины, что мы вполне можем предположить у Перро непосредственное использование именно устной традиции. Иначе трудно было бы, в частности, объяснить, почему у Перро отсутствует такая эффектная вторая часть сказки Базиле (кстати, и в фольклорных текстах неоднократно встречается подобное соединение двух сказок).

Представители мифологической школы и в этой сказке видели изображение небесных явлений: красавица – это заря, осыпающая цветы росой, дурная и злая сестра её – тьма, зимний туман; в матери они видят солнечную зарю, в красавице – зарю утренней звезды, в злой дочери – зарю луны.

Несомненно, в данной сказке, в особенности в тех её версиях, где девушка опускается в колодец и там встречается с волшебницей (так, например, в сборнике братьев Гримм), мифологические представления значительно отчетливее, чем в сказке о Красной Шапочке.

Сент-Ив видит в сказке обрядовые элементы, а именно – чествование Нового года и фей-покровительниц. Из празднования Нового года он выводит все детали сказки, а также судьбу её. Так, довольно частое совпадение данной сказки со сказками Базиле «Подменённая невеста» или «Золушка» Сент-Ив объясняет близостью праздников Нового года и Новой весны.

В том, что сказка «Феи» в основе своей имеет почитание духов-покровителей, не приходится сомневаться; но связь именно с новогодними обрядами у Сент-Ива остаётся совершенно недоказанной: ясно лишь, что подобные рассказы могли когда-то создаваться для укрепления веры в духов-покровителей и для доказательства необходимости почитать их. Конечно, для Перро и его читателей подобного значения сказка уже не имела.

Золушка,