кружку с какао. Фурундарок пристально на нее посмотрел и сказал:

— Это отвратительно. Дети не должны быть колдунами. Хотя бы научите ее пользоваться этой силой… но даже в этом случае мне вас жаль. Такое могущество бесконечно ее развратит, и она плохо кончит. Возможно, именно так начнется Пятое Вторжение, что меня, конечно, не может не радовать.

— А разве ты не предпочитаешь сидеть дома и спокойно заниматься хозяйством? — спросил Майно.

— Иногда мне почему-то мешают! — зло глянул на него демолорд.

Когда он наконец удалился, мама и в самом деле претворила угрозу в жизнь. Астрид поставили на колья… вернее, на сухой горох, потому что колья надо было еще сделать и вкопать. Мама пообещала потом этим заняться, а пока что вспомнила наказание, которое в ее родном мире применяли в добрые старые времена, когда дети были куда благовоспитанней.

— Ма-а-ам, я больше не буду! — проныла Астрид, украдкой лопая горошины. — Можно я не буду стоять… на горохе?!

— Это тебе вместо горы золота! — откликнулась мама из гостиной. — Еще чего выдумала — использовать сестру для обогащения!

— Что б ты потом делала с этим золотом? — спросил и папа. — Призванное золото в Мистерии не принимают!

— Что?.. — растерялась Астрид.

— Ну а ты думала? Да куча волшебников умеет его призывать. Если б его принимали, оно б давно стоило дешевле меди.

Пока Астрид не слишком смиренно принимала кару, а Вероника хныкала в углу, Майно и Лахджа в очередной раз обсуждали, что со всем этим безобразием делать.

— Слушай, может, Кустодиан ее примет? — устало предположила Лахджа. — Хотя…

— А что сделает Кустодиан?

— Не знаю, помещение предоставит, следить будет…

— Корониевую камеру? Снова возвращаемся к тому же? Мы отлучились всего на часок. Она почти все время у нас на виду, но… эх.

— Лучше б она была пиромантом. Или телекинетиком.

— Ага, чтоб она, играя, усадьбу зашвырнула на Луну? Дар такой мощности в таком нежном возрасте — это катастрофа в любом проявлении.

— Даже у целителя?

— Ну разве что. Но и то… целители, знаешь, не только лечат.

— Может, немтыря заставить за ней ходить?

— А она скажет ему «уходи» — и нет твоего немтыря. Они развеиваются по щелчку пальцев.

— Ну кому-то из фамиллиаров поручи.

— Мы это уже проходили, фамиллиары и так за ней постоянно присматривают. Просто иногда случаются моменты, когда каждый думает, что сейчас за ней смотрит кто-то другой… и эти засранки сразу начинают Пятое Вторжение!

Как следует все обсудив, Лахджа и Майно демонстративно простили Астрид. Они решили еще больше усилить пригляд за Вероникой, хотя и поняли уже, что пригляд тут особо не помогает, потому что не запретишь же ей разговаривать?

А Лахджа все-таки применила легкую гипнотическую установку. Мэтр Паганотти в свое время просил этого не делать, потому что может сказаться на развитии, но это всего лишь предположение, ничем особо не подтвержденное. А речь идет уже о жизни и смерти, причем далеко не только Вероники.

— Ты никого не будешь призывать, — говорила Лахджа, глядя в глаза дочери. — И изгонять тоже никого не будешь. Пока я или папа тебе не разрешат, или ты не поступишь в Клеверный Ансамбль.

— Дя, — кивнула Вероника, серьезно глядя на маму.

Глава 19

Весь следующий и потом еще три дня Вероника старательно трудилась над буквой «р». Она поняла, что никого нельзя призывать, потому что Таковы Правила, но еще она поняла, что даже если призывать будет можно, то все равно лучше не надо, пока она не научится правильно выговаривать слова и особенно имена.

Вот в имени «Фурундарок» целых два «р». Не выговорить. Можно, конечно, призвать просто «дядю Астрид», но в имени «Астрид» тоже есть «р». А если призывать «твоего дядю», то это надо, чтобы Астрид была рядом, а Астрид не всегда рядом. Сейчас вот Астрид в школе.

Это были очень сложные рассуждения для девочки трех с половиной лет, так что Вероника сидела в папином кресле. В нем она чувствовала себя умнее.

— Матти, скази «й», — застенчиво попросила она.

— Р-р-р-р-р-р-р!.. — с готовностью откликнулся попугай.

Вероника завистливо вздохнула. Папа умный, но его попугай еще умнее. Он самый умный в доме, он знает все на свете, и он очень хорошо выговаривает букву «р». Даже Тифон не так талантливо рычит, как Матти.

— Привет, Вероника, — залезла в окно Астрид, только что прилетевшая из Радужниц. — Чо скучаешь?

Вероника тяжко вздохнула.

— Буква не выговаривается?

— Дя…

Астрид задумалась, вертя в руках Очко Истины. Оно тут не поможет ничем, наверное. Вероника и так знает, что говорит неправильно.

— Ну и ладно, тебе все равно нельзя никого призывать, — сказала Астрид.

Но ей все-таки было жалко сестру. Она такая маленькая и ничтожная. Одно преимущество у нее было — ее штука. Одна радость в жизни — получать все, что захочет, прямо… тля…

Зависть. Астрид обуяла зависть, и она порадовалась, что Веронику этого лишили.

Но все равно жалко. Вот если б Астрид лишили крыльев? Или Луча Солары? А ведь мама ее раньше и лишала, да… обидно. Она столько лет потеряла зря, хотя могла пускать зайчиков направо и налево. Столько возможностей упущено.

Или что если бы мама отняла у Астрид ее Очко Истины? Оно ведь бесценная реликвия. Первая вещь, которую Астрид сотворила демонической силой. Папа потом ее осмотрел и сказал, что она именно потому такая особенная, что первая. Вторая такой кудесной уже не будет.

Вторая вообще никакой не будет, наверное. Астрид много раз уже пыталась сотворить что-нибудь еще эдакое, но все выходило каким-то бесполезным и вообще разваливалось в руках. Мама сказала, что это случайная удача, а вообще-то темное творение дается далеко не всем, но это ничего, Астрид еще научится, когда как следует подрастет.

— Астрид, иди сюда!.. — донеслось снизу.

— Чо, мам?!

— Ну иди!

— Да чего?!

— Да подойди ты!

Астрид, которая не любила, когда дергали по пустякам, раздраженно хлопнула дверью, скатилась по перилам и спустилась в подвал. Что там у мамы такое срочное?!

— Вот, держи, — сказала Лахджа, протягивая дочери… куклу?..

Астрид сейчас не так часто играла в куклы, как в детстве. Все-таки ей уже целых восемь. Да, когда ее принцессы-волшебницы были объекталями, с ними было весело, но потом они снова уснули, ничуть об этом не печалясь. Это только плюшевый мишка и львенок упорно цепляются за свою псевдожизнь… а может, уже и настоящую жизнь. Иногда с объекталями это бывает, объяснил папа.

— Спасибо, мам, — сказала Астрид, недоуменно беря куклу.

Странная какая-то. Сломанная, починенная… зачем мама дарит Астрид чиненую